Русский консерватизм и его критики. - [83]

В конце 1880-х годов, в период контрреформ, наиболее активные либеральные земцы создали неформальную организацию «Беседа», которая собиралась несколько раз в году для обсуждения общих проблем: их суть была бесспорно конституционной[42].

Конфликт между земствами и самодержавием назрел со вступлением на трон в 1894 году Николая II. Так как в российской истории в течение XIX века стало правилом, что реакционных правителей сменяли либеральные, то от нового государя повсеместно ждали пересмотра ультраконсервативной политики, проводимой его отцом. Однако вскоре Николай обманул эти ожидания. Он не был ни мыслителем, ни теоретиком. Его не особенно привлекали права самодержца. Больше всего в жизни он любил проводить время со своей семьей дома или на открытом воздухе. Но новый царь твердо верил, что власть самодержца, которую он унаследовал, — это священный долг и что он обязан передать эту власть наследнику в целости и сохранности. Поэтому он оставался глухим ко всем просьбам ее ограничить.

При вступлении на престол Николай II получил многочисленные обращения от земств, большинство из них с выражением почтения и лояльности. Но некоторые убеждали его привлечь земства для консультаций с правительственными органами. 17 января 1895 года, через два с половиной месяца после воцарения, Николай ответил на подобные просьбы следующим образом:

Я рад видеть представителей всех сословий, съехавшихся для заявления верноподданнических чувств. Верю искренности этих чувств, искони присущих каждому русскому.

Но мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его Мой незабвенный покойный Родитель[43].

Своими необдуманными словами Николай объявил войну умеренным элементам российского общества. Это была самая роковая ошибка, совершенная царизмом в конце XIX века, поскольку, отказывая умеренным, он толкал их в объятия радикалов. Неизбежный результат этого очевиден не только по прошествии времени, он был предсказан 25-летним Петром Струве в открытом анонимном письме царю, написанном сразу же после речи царя, вошедшей в историю как речь о «бессмысленных мечтаниях»:

Если самодержавие на словах и на деле отождествляет себя со всемогуществом бюрократии, если оно возможно только при совершенной безгласности общества и при постоянном действии якобы временного положения об усиленной охране, — дело его проиграно; оно само роет себе могилу и раньше или позже, но во всяком случае в недалеком будущем падет под напором живых общественных сил[44].

Земское движение с этого момента раскололось: большинство пришло к выводу, что, кроме конституции, ничто не спасет Россию или от полной деградации, или от гибельного общественного переворота, в то время как меньшинство осталось верным старой либерально-консервативной позиции. Полулегальные общероссийские земские собрания и встречи «Беседы» с этого времени стали все более частыми. Эта активность привела к созданию в 1902 году в Германии эмигрантского журнала «Освобождение» под редакцией Струве. Два года спустя его сторонники сформировали в Швейцарии коалицию конституционалистов под названием «Союз освобождения». Его российские отделения поведут политическую борьбу, которая достигнет высшей точки в революции 1905 года.

Петр Бернгардович Струве (1870–1944) был одним из самых выдающихся российских интеллектуалов позднеимперского периода, человеком удивительно широких интересов: влиятельным публицистом, профессиональным экономистом и, прежде всего, политическим и социальным теоретиком, который прошел в своей жизни весь политический спектр — от марксизма через либерализм к консерватизму. У него были обоснованные и оригинальные мнения практически по каждому вопросу, волновавшему российских интеллектуалов, — о самодержавии, а также об отношении России к Западу, о ее «особом пути», о роли интеллигенции и перспективах революции.

Струве были выходцами из Германии. Основатель их российской ветви Вильгельм Струве эмигрировал в Россию в начале XIX века, чтобы избежать призыва в наполеоновскую армию, и в своей новообретенной стране стал ведущим астрономом. Отец Петра, Бернгард, был выдающимся государственным деятелем. Сам Петр воспитывался в среде, сочетавшей русскую и немецкую культуры, и уже с юности демонстрировал необычную комбинацию идей: он был преданным западником и в то же время страстным русским националистом; марксист в молрдости, он видел цель социализма не в равенстве, а в свободе; будучи приверженным социализму или консервативной идеологии, в душе он всегда оставался либералом, для которого высшее благо представляла индивидуальная свобода. Эта необычная амальгама идей и его нежелание — кто- то может сказать, неспособность — идти на интеллектуальные соглашения ограничивали его влияние в стране, резко разделенной по идеологическим линиям. Тем не менее его идеи неизменно привлекают заслуженное внимание: они основаны на глубоком знании и выражены с предельной честностью.