Русский консерватизм и его критики. - [84]

Струве был одним из самых первых российских марксистов: его книга «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России», опубликованная, когда ему было 24 года, отвергала господствовавшее в радикальных кругах мнение, что Россия может проскочить капиталистическую стадию и перейти от «феодализма» прямо к социализму[45]. Для марксиста было необычным приветствовать полноценный капитализм как путь организации экономики, обеспечивавшей страну «буржуазными» свободами и таким образом прокладывавшей путь социализму. Струве был известным выразителем марксизма до конца 1890-х годов, когда открыто изложил сомнения на его счет, особенно в вопросе о социалистической революции как о неизбежном и желаемом побочном продукте зрелого капитализма. Его возражения схожи с идеями, высказанными в то время лидером немецких ревизионистов Эдуардом Бернштейном. Однако если немецкая социал-демократическая партия была достаточно терпима, чтобы найти место для человека с бернштейновскими еретическими взглядами, то ее российские единомышленники исключили Струве из своих рядов как «ренегата».

Изгнанный из социал-демократической партии Струве установил контакт с земским движением, которое в 1902 году поручило ему редактировать за границей периодическое издание, выражающее взгляды этого движения. До 1904 года редакция журнала «Освобождение» находилась в Штутгарте, а затем переехала в Париж.

Струве был как позитивистом (эмпириком), так и идеалистом и должен был немало побороться с самим собой, чтобы согласовать эти взаимопротиворечащие философские начала[46]. Как только, к своему удовольствию, он решил этот вопрос, то сформулировал политическую философию, в которой человек, существующий в реальности, превосходит государство, «фантастическое существо», в действительности не существующее[47]. Этот человек требовал твердых прав, чтобы реализовать себя, прежде всего свободы совести и гарантий со стороны закона. Такие права особенно важны в XX веке, потому что современное государство, которое «указует всему предел» и «всюду проникает», «ухудшило и ухудшает позицию личности»[48]. Только в атмосфере свободы, защищенной законом, народ может преуспевать — следовательно, либерализм является непременным условием подлинного национального величия: «Либерализм в его чистой форме, т. е. как признание неотъемлемых прав личности, которые должны стоять выше посягательств какого-либо коллективного, сверхиндивидуального целого… есть единственный вид истинного национализма»[49]. Эта идея, как признавался Струве, пришла ему на ум под влиянием Ивана Аксакова и его концепции общества.

В знаменательной газетной статье, написанной им на закате XIX века, Струве утверждал, что современная жизнь стала слишком «сложной», чтобы ею управляло самодержавие: «Усложнившаяся жизнь требует усложненных форм воздействия и, наталкиваясь на упрощенные формы и способы, ежеминутно испытывает от них боль»[50]. Таким образом, самодержавие оказывалось не только аморально, но и невозможно в современных условиях. Придя к этой идее и рассчитывая на создание широкой национальной коалиции всех сил, противостоящих самодержавию, Струве отказался от своей прежней мысли, что свобода может быть привнесена в Россию только одним классом — рабочим.

В 1901 году, когда Струве жил в Твери, куда был сослан за участие в демонстрации, богатый земский либерал предложил ему существенную сумму денег на издание за границей, без цензуры, печатного органа, «посвященного исключительно пропаганде идеи конституционного правления в России»[51]. Струве принял предложение и вскоре отправился в Швейцарию. Он намеревался создать журнал по примеру «Колокола» Александра Герцена, журнал, который объединил бы все оппозиционные партии на общей платформе. Он не смог привлечь к сотрудничеству две основные левые партии — социалистов-революционеров и социал-демократов, решивших держаться в стороне от «буржуазии», но, даже несмотря на это, его «Освобождение» стало мощным выразителем антисамодержавных сил. Он представлял себе журнал не как орган партии, а как форум, открытый для всех, кто разделял убеждение, что России нужны коренные перемены. Как писал он в программном заявлении, открывающем первый номер, [ «Освобождение»] будет развивать положительную программу широких политических и общественных реформ. Это не означает, однако, что редакция от себя предложит читателям готовую программу… Такая программа должна быть еще выработана общественными деятелями нашей страны и, прежде всего, деятелями самоуправления. Не дать программу им, а получить ее от них — вот на что рассчитывает редакция «Освобождения»[52].

Он выбрал эту стратегию, потому что хотел создать всеохватывающий, объединенный фронт всех тех, кто противостоял существующему порядку, — от социалистов до умеренных консерваторов. Такой союз исключал позитивную платформу, которая по самой своей природе порождала бы разногласия; по сути это означало сотрудничество под девизом «Долой самодержавие!». Как писал Струве в редакционной статье первого номера, его журнал посвящен «великому делу борьбы за всестороннее освобождение нашей родины от полицейского гнета, за свободу русской личности и русского общества»