Русский каганат. Без хазар и норманнов - [81]
Однако трудность сопоставления этих ясов-асов с носителями лесостепного варианта салтовской культуры заключается в том, что все источники, упоминающие этот этноним на Дону и Донце, относятся к тому времени, когда поселения салтовцев в бассейнах этих рек пришли в запустение и расцвет культуры давно миновал. На это обращали внимание еще А. А. Спицын и Ю. В. Готье[812]. Конечно, остатки аланского населения в этом районе сохранялись весьма долго. Но если письменные источники упоминают и это незначительное население, то не оставить сообщения об аланах Подонья VIII–IX вв. они просто не могли. Более того, интересно, что в источниках XII–XV вв. аланы/ асы действительно упоминаются в Подонье, а также в Поднепровье, но в степи, а не в лесостепи, и археологические их памятники сходны с материалами «зливкинского», а не лесостепного варианта СМК[813]. Верное направление в решении этой проблемы предложила С. А. Плетнева: «Что же касается… аланского варианта салтово-маяцкой культуры Подонья, то о нем не сохранилось никаких сведений в литературе того времени. Богатый, развитый и воинственный народ как будто совершенно не участвовал в общеевропейской жизни. Это наводит на мысль, что имя аланов скрыто (выделено С. А. Плетневой. – Е. Г.) в источниках под каким-то другим… названием»[814]. Но сама Плетнева ответила на поставленный ею вопрос так: «аланы верхнего Дона слились с основным населением Хазарского каганата – болгарами – и вошли в состав этого государства»[815]. Но, как было показано выше, вряд ли эта интерпретация согласуется с письменными источниками.
Априорное положение о зависимости территории верхнего Подонья от Хазарского каганата заставляло исследователей искать этноним донских алан среди упоминаемых в источниках вассалов Хазарии, локализация и этническая принадлежность которых еще не определена. В постоянной зависимости от Хазарии, по данным восточных источников, находились волжские булгары и буртасы. Поскольку локализация волжских булгар не подлежит сомнению, исследователи обратились к племени буртасов[816]. Основной аргумент – иранское происхождение этнонима буртас (furt as – «асы, живущие у большой реки»)[817]. Однако этой версии противоречат однозначные сообщения восточных источников, локализующие буртасов в среднем и нижнем течении р. Атил, т. е. на Волге, между хазарами и волжскими булгарами. Кроме этого, скромное этнографическое описание буртасов – особенно «палатки и войлочные хижины»[818]совершенно не соответствует лесостепному варианту салтовской культуры, представляющему самую развитую культуру Восточной Европы изучаемого времени. Более того, погребальный обряд буртасов в большинстве источников – трупосожжение[819](у алан Подонья – трупоположение в катакомбах).
Принципиально отличную позицию в поиске имени носителей лесостепного варианта занял Д. Т. Березовец. Рассматривая информацию арабо-персидской средневековой литературы о славянах и русах, он справедливо полагал, что сообщения восточных источников дают возможность трактовать славян и русов как два разных этноса. Причем русы локализуются в районе Северского Донца, Оскола и Дона[820], а этнографические особенности русов, подмеченные арабскими путешественниками, удивительно точно соответствуют археологии лесостепного варианта (большие богатые города, активная внутренняя и внешняя торговля, соответствие катакомбного обряда погребения похоронам в «могиле наподобие большого дома» у школы ал-Джайхани[821]). Однако общая концепция Д. Т. Березовца, построенная на этих выводах, не выглядела слишком убедительной: он признавал единство салтовской культуры как государственной культуры Хазарского каганата, считая, что хазары, которым платили дань летописные поляне, северяне, вятичи, – салтовские русы, вассалы Хазарии[822]. Кроме того, Д. Т. Березовец не смог развить свою идею о Донской Руси на основе византийских и латиноязычных источников. Д. Т. Березовец писал, и его воспринимали, исходя из посылки о существовании одной руси, а, имея такую установку, вообще невозможно объяснить весь комплекс источников о русах. Потому тезис археолога получил очень слабое дальнейшее развитие. Тогда его поддержал лишь Д. Л. Талис, пытавшийся на материалах приазовского и крымского вариантов безуспешно доказать, что и в Крыму росами называли алан[823].
После этого версия Д. Т. Березовца долго игнорировалась в научном мире, и лишь в 1991 г. в п. Волоконовка Воронежской обл. вышла небольшая работа местного краеведа А. Г. Николаенко, активно участвовавшего в раскопках поселений донских алан вместе с С. А. Плетневой и Г. Е. Афанасьевым. Придерживаясь точки зрения о тюркском происхождении племени русь и отождествляя его с пеньковской археологической культурой, А. Г. Николаенко попытался соединить ее с локализацией русов Д. Т. Березовца. В «Донской Руси» он видит местное тюркское население – носителей пеньковской культуры
