Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим - [49]

Сравнение исключительно высокой гражданской активности, характерной для обеих столиц и части других более крупных городов с событиями февраля 1917 г. и ожидание их продолжения в виде нового Октября, не корректно: Февральская революция произошла с запозданием, поэтому за ней и последовал большевистский Октябрь.

Декабристы в 1825 г. на Сенатской площади выступили со своими требованиями своевременно, в ту пору, когда Россия могла бы предпринять реформирование, — после подъема, вызванного победой над Наполеоном (1812 г.). Беда декабристов состояла в том, что в своих взглядах они предвосхищали власть, которая в России всегда выступала инициатором перемен ввиду ответственности, которую она несла за исторические судьбы государства.

Гражданские требования Болотной также были своевременны: Россия находится на пути модернизации и создания новых для исторической реальности страны традиций демократического общества. Беда митингующих на Болотной площади состояла в том, что политиками, которые попытались воспользоваться этим новым для России гражданским поведением, оказались маргинализованные постсоветские лидеры с большевистскими замашками, часть которых — такие как Михаил Касьянов, Владимир Рыжков, Борис Немцов — уже побывала в Кремле, причем весьма безуспешно. Ошибка власти состояла в том, что она отказала им в регистрации партий: Рыжкову — Республиканской партии, а Касьянову — «Партии народной свободы» (Парнас), обе эти партии вместе взятые не набрали бы и двух процентов. (Регистрация Республиканской партии была восстановлена 5 мая 2012 г. — после 2007 г., когда она была лишена регистрации, в то время как Парнас до сих пор еще пребывает в стане так называемой «несистемной» оппозиции)[300].

В то время как у декабристов в XIX веке, наоборот, были яркие лидеры, создатели собственной политической философии, но у них не было последователей в обществе за исключением офицерского корпуса, их взгляды на будущее России были слишком передовыми. Что же касается современной России, то ее политики в основном отстают от многих своих граждан, поскольку над ними все еще довлеют страхи 90-х годов, порожденные комплексом распада СССР.

Несравнимы и настроения российского общества в феврале 1917 г. и постсоветских граждан России в декабре 2011 г. — в начале прошлого века большая часть интеллигенции грезила революцией, в то время как в настоящий момент большая часть так называемого «креативного класса», или постсоветской интинтеллигенции и покамест еще хрупкого среднего класса, категорически открещивается от революции и выступает за конституционный способ общения с властью. По этой причине сценарии типа «арабской весны» и разного рода «цветных революций» в современной России немыслимы.

Единственным прямым намеком на «оранжевую революцию» был митинг 4 февраля 2012 г. на проспекте Сахарова, организованный Валерией Новодворской и Константином Боровым. У обоих были оранжевые шарфы с надписями в поддержку Витора Ющенко — как артефакт украинских событий на майдане. Призывы Алексея Навального и несистемной оппозиции делигитимировать президентские выборы и назначить новые парламентские выборы по украинскому сценарию не получили поддержки в обществе, а новообразованная «Лига избирателей» участием своих членов в качестве наблюдателей на выборах также способствовала тому, что президентские выборы были легитимированы.

Из всех участников разномастного политического спектра, — за исключением Эдуарда Лимонова (прославившегося своими крайне экстравагантными прореволюционными выходками и воспринимаемого обществом скорее как явление экзотическое) и блогера Алексея Навального, не удержавшегося от искушения обратиться к митингующим на Болотной с призывом штурмовать Кремль, но не встретившего поддержки, — никому оказались не нужны сотрясения русского бунта. Сергей Удальцов в настоящий момент в основном занимает позицию декларативного революционера крайне левых убеждений, за что и сел в отличии от Навального, власть боится больше левых, чем националистов.

Декабристы, выступившие в 1825 г., также не были сторонниками революции французского образца, сопутствуемой гражданской войной, им был более близок испанский вариант революции: через военный переворот, без вовлечения всего общества — во имя избежания ненужных жертв. Многие декабристы были люди глубоко религиозные, меньшинство — деисты, норму их поведения составляла христианская нравственность, что сказывалось на принимаемых ими политических решениях.

И для декабристов и для граждан, митингующих на Болотной, главным событием, нарушившим гражданскую летаргию, стало междуцаствие. В 1825 году после смерти Александра I появилось ранее необъявленное завещание в пользу третьего (младшего) брата — Николая. А в 2011 г. начало «междуцарствию» положил съезд партии «Единая Россия» 24 сентября 2011 г., на котором Дмитрий Медведев выдвинул Владимира Путина на участие в выборах в качестве кандидата на пост президента страны.

Это не могло не вызвать по ассоциации одну из знаменитых фраз Виктора Черномырдина: «Какую бы организацию мы не создавали — получается КПСС». Именно такое впечатление произвел данный съезд «Единой России», и это породило в обществе разочарование тем, что все заранее предрешено.