Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим - [44]

Гайдар сам признавался в том, что решается на либерализацию, поскольку верит в теорию, а не потому, что знает, откуда появятся товары: «Вопрос о том, появятся ли товары после того, как мы разморозим цены, для меня был одним из самых сложных. Потому что мне бесконечное количество людей, очень умных и информированных, резонно говорили, что если товаров нет — и вдруг вы разморозите цены — откуда же они появятся? Вот все, что знаю про переходные экономики, подсказывало мне, что они появятся — просто появятся»[251]. Товары появились, но вместе с ними появилась и гиперинфляция, которая поглотила все сбережения населения.

Андрей Илларионов аргументировано демифологизирует тезис Гайдара об угрозе массового голода и ожидании гражданской войны в конце 1991 г.[252]

Лауреат Нобелевской премии по экономике (2001) Джозеф Стиглиц также систематизировал ошибки «шоковой терапии»[253]. Джеффри Сакс, профессор Колумбийского университета, советник Гайдара, определил «шоковую терапию» как «злостную, предумышленную, хорошо продуманную акцию, имеющую своей целью широкомасштабное перераспределение богатства в интересах узкого круга людей»[254]. До России Дж. Сакс участвовал в проведении «шоковой терапии» в Боливии и в Польше — странах, опыт которых весьма отличается от российского.

Присутствие американских советников при Гайдаре для разработки программы «шоковой терапии» внесло свой вклад в формирование негативного образа правительства, и воспринималось как вмешательство во внутренние дела России. Обратный вариант присутствия российских советников в США — немыслим.

Помимо американских советников в Россию проникли бесчисленные неправительственные организации преимущественно из США, Англии, Германии и др., которые оказывали «помощь демократии» [democracy assistance]. В плане американского посольства в России на период 2000–2002 гг. было определено, что «консолидация демократических институтов и ценностей в России в течение продолжительного периода представляет собой жизненно важный интерес для американской безопасности»[255]. Неправительственные организации были строго организованны в «транснациональную демократическую сеть» [transnational democracy networks] во всех посткоммунистических обществах[256].

Если американские советники Гайдара присутствовали в течение ограниченного срока — от двух до трех лет, то американские неправительственные организации[257] транснациональной сети на протяжении долгих лет беспрепятственно существовали в России, пока в 2012 г. российская Дума не приняла закон об «иностранных агентах»[258], имитируя американское законодательство с большим опозданием.

Единственной причиной того, что Ельцин терпел американских советников, было ожидание кредита из США, который он так и не получил. Отсюда и главное обвинение против Гайдара в том, что он допустил разрушение военно-промышленного комплекса, который не может быть приватизирован, а это было на руку США.

Ожидание кредитов с Запада было связано и с другой проблемой, возникшей перед правительством Гайдара — валютными резервами, которые в ноябре 1991 г. составляли всего 26 млн. долларов. В 2009 г. резервы составляли 383 млрд, долларов. Куда исчезли валютные резервы СССР во время Горбачева, никто не знает — по крайней мере, до сих пор официально никто не привлечен к ответственности за это. В феврале 1992 г. Гайдар даже пригласил американскую фирму «Кролл», раскрывшую тайные счета Саддама Хусейна, для отслеживания пути советского золота. Трехмесячным контрактом предусматривался гонорар в 900 тыс. долларов. Гайдар жаловался на невозможность продления контракта, поскольку Министерство безопасности не сотрудничало с ним, но это естественно с точки зрения национальной безопасности[259].

По признанию автора программы приватизации Чубайса, «шоковая терапия» создала массовое недовольство: «представление о справедливости у народа мы сломали ваучерной приватизацией»[260]. В декабре 1992 г. Гайдар был вынужден уйти в отставку. Оценки приватизации были полярными, также как и оценки деятельности Гайдара. Некоторые исследователи называли ее просто «пиратской»[261], другие определяли ее как «одно из немногих положительных моментов после 1991 г.»[262] или «служащей интересам всех российских граждан», а ошибку Гайдара видели в его вере в то, что институты рыночной экономики появятся сами собой[263], третьи обнаруживали следы приватизации в политической и в социальной жизни России[264], т. е. во всех аспектах.

Реформаторам в России никогда не было легко и здесь особенно точным является взгляд Ельцина: «Россия сопротивлялась экспериментам, поскольку в России очень сложно что-либо создать, но еще сложнее в ней что-либо развалить»[265]. Гораздо труднее, однако, пришлось российскому народу, за счет которого проводились реформы Гайдара.

Гайдар и октябрьский переворот 1993 г.

Ельцин принял отставку Гайдара, однако их продолжал связывать общий политически противник — Съезд народных депутатов[266], в котором преобладало военно-промышленное лобби. Путь Ельцина к власти начался с Беловежской пущи, но в период Августовской республики ему предстояла другая схватка: президент — парламент, или традиционная в России борьба между политическими институтами.