Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим - [17]
Идея о «нравственном критерии» не пользуется особой популярностью, поскольку рассматривать критически сталинскую преступную во многих отношениях политику по отношению к советским гражданам — это одно, а совсем другое заклеймить Сталина наравне с Гитлером и вселить комплекс неполноценности в российское сознание, которое, как бы ни воспринимало Иосифа Виссарионовича, не может исключить его из Победы 9 мая 1945 г.
Исторически место Сталина в этом пиковом для советской нации моменте (именно тогда она рождается — после этого катаклизма). Поставленный таким образом вопрос о Сталине — с нравственной точки зрения, не очень отличается от решения Европейского парламента об объявлении 23 августа днем памяти и отождествлении нацизма со сталинизмом, что является некорректным сравнением и подчиняется политическим пристрастиям, имеющим пропагандистский характер, а не характер академической оценки.
Во избежание напряжения между сталинистами и антисталинистами, в новой концепции единого учебника введено понятие «советский вариант модернизации», которое включает индустриализацию, коллективизацию, ГУЛАГ, упоминается о Катыни. Этот подход определяется как «дуализм» и является разумным, он отвергает название сталинского управления «сталинский социализм». Как восклицает акад. А. Чубарьян «Все-таки советская история — она же была…».
Александр Ципко использует понятие «сталинский социализм», но не одобряет того, что в стандарте не показаны «уроки его распада» в 80-е годы. Вообще, идея исторического шаблона ему не по душе, он определяет ее как «шестидесятническую» (из-за атеизма и равнодушия к крестьянству и православному духовенству), поскольку не видит, как могут сочетаться оба вида патриотизма — русский и советский: «Если для вас Россия — прежде всего православная христианская страна и все самое главное — национальные святыни, достижения национального духа, культуры — связано с православием, то для вас героями будут все те, кто, начиная от Сергия Радонежского и кончая участниками «белого похода», почитал Святую Русь и умирал за нее.
Но если для вас Россия — это прежде всего страна, которая совершила великую революцию 1917 года, которая якобы открыла человечеству новый, коммунистический путь развития, то ваш патриотизм уже будет советским и героями для вас будут, напротив, все те, кто разрушал старую царскую Россию и тем самым расчищал путь к светлому атеистическому будущему человечества.»[108].
Сочетание русского и советского патриотизма, однако, возможно — Путин доказал это совмещение 9 мая с новыми русскими героями имперского прошлого.
Александр Ципко идеализирует белых и демонизирует красных в Гражданской войне, предлагая разграничить в концепции белый и красный террор как принципиально различные: «Большевики убивали людей, прежде всего, за их классовую принадлежность, за возможные выступления против новой власти. Белые расстреливали людей за реально доказанное нарушение законов военного времени»[109]. А. Ципко забывает о еврейских погромах при белых и об их других цивильных жертвах. Его взгляд характерен для умеренных православных националистов-патриотов, которые склонны идеализировать Романовскую империю.
Любопытно решение в новой концепции о советской оккупации Прибалтики во время Второй мировой войны. Чтобы не употреблять термин «оккупация» используется английский «absorbton» («включение») одновременно с русским «вхождение», последний предполагает добровольность. Это напоминает об особой чувствительности русской историографии XIX века, которая вместо «колонизации» Кавказа или Средней Азия предпочитает термин «воссоединение».
Акад. Сергей Карпов считает «глубоко неправильным» определять Российскую империю колониальной: «Какая же это колониальная политика, когда мы вкладывали в присоединенные территории больше, чем получали? Россия давала образование, интеллектуальную среду, ресурсы, фактически была донором. А в отношении Европы — Россия была победительницей Наполеона и могла диктовать свою волю, но мы практически ничего не получили от этого. И это повторялось не один раз»[110].
На самом деле, сами прибалтийские республики, которые с остервенением демонизируют СССР, не испытывают никаких угрызений совести по поводу советских границ, которые им оставил Кремль, это касается в особенной мере Литвы, которая получила свою столицу Вильнюс, плюс всю свою южную территорию от Польши именно благодаря Советской армии. Это, однако, синдром, характерный для всех бывших советских республик.
Новый культурно-исторический стандарт 2013 г.[111] отвергает термин «пакт Риббентропа — Молотова» и заменяет его «договором о ненападении между СССР и Германией 1939 г.», что, даже являясь верным — не может стереть имен главных участников, однако, зависит, как будет разработан абзац в самих учебниках, которые будут представлены на конкурсе Российского исторического общества, после чего независимое жюри, в состав которого войдут ученые и общественники, проведут свою экспертизу.
