Русский Бокондо - [29]

Впрочем, пассажирами на крейсере поплавать не довелось. На время перехода старший офицер обоих гостей приставил к расчету прожектора, на кормовом мостике. Даже распорядился выдать холщовые робы, чтобы своим развратным штатских обликом не портили внешний вид боевого крейсера. Служба оказалась нетрудной — стой себе на одном месте и смотри по сторонам. Главное — не путаться под ногами у вахтенных, да на ходу за борт не свалиться. Однако уже на третий день пришлось поработать по-настоящему.

Ранним утром у борта крейсера встал пузатый и закопче- ный угольщик и начался аврал — погрузка угля. В работе принимали участие все члены команды, не исключая и офицеров. Грузовые стрелы подхватывали связки огромных мешков, которые матросы наполняли углем в трюмах угольщика, и переносили их на борт «Артемиды». Здесь специальные команды принимали груз и ссыпали содержимое мешков в горловины угольных ям. Перед началом работы все оделись в обмундирование неизвестно какого срока, чуть ли не в рванье, и больше походили на пиратов, чем на матросов королевского флота.

Очень скоро тонкая, как пудра, угольная пыль всех окрасила в одинаковый черный цвет. Толстым слоем она покрыла палубу, орудия и надстройки и смрадным облаком окутала корабль. Прилипала к потному телу, забивалась в горло, скрипела на зубах. Грохот ссыпаемого угля, лязг лебедок, свист боцманских дудок и громкие команды — все слилось в оглушительную симфонию. Но стоявший на корме корабельный оркестр, хотя и не блистал уже начищенной медью труб, яростно пытался перекрыть весь этот шум оглушительными маршами и жизнерадостными мелодиями портовых таверн.

Под такую музыку работа шла без остановок, хотя случалось, что под горячим африканским солнцем кое-кто и не выдерживал бешеного ритма. Тут сразу же появлялись санитары, Николая с Томом на время аврала тоже прикомандировали к доставлявшим ослабевших в судовой лазарет. Там уже врач оказывал беднягам первую помощь и быстро ставил их на ноги. Погрузка не прекращалась ни на минуту.

К вечеру работу закончили и угольщик отвалил. Капитан поблагодарил команду и объявил, что в час принимали до ста семидесяти тонн угля, повторили рекорд погрузки по всей эскадре. Офицеры и матросы с радостью встретили сообщение о денежной премии за отличную работу. Побольше тем, кто первым заполнил свой отсек в угольных трюмах, а всем остальным — поменьше. И сразу же началась новая работа — приборка. Чистоту усердно наводили по всем корабельным закоулкам, разве только что до днища не добрались. Отмывались и сами.

Скоро и крейсер, и команда вновь обрели элегантный и бравый вид.

Но устали. Поэтому так приятно было расположиться в кубрике у мисок с густым мясным варевом и подносов, на которых громоздились толстые ломти свежевыпеченных булок и кубики сливочного масла. На бананы и прочую тропическую преснятину никто и смотреть не хотел, а вот маринованные огурчики и морковь из родной Англии шли нарасхват. Да тут еще и командир расщедрился и из своих запасов велел выдать по бутылке пива на брата. Запотевшие, прямо из холодильника. Ужин вышел на славу. Меню было хотя и не самое изысканное, но вполне подходящее для здоровых мужчин, с которых за день сошло семь потов.

За столом собралась публика солидная, знающие себе цену мастера большого и сложного корабельного хозяйства, классные специалисты из машинных отделений, трюмов, орудийных башен. Те, что заслужили свои нашивки долгими годами службы, настоящая баковая аристократия, без которой на корабле офицеры как без рук. Поэтому в отличие от кают-компаний, где не принято за столом говорить о делах служебных, здесь со знанием дела обсуждались не вопросы политики или светской жизни, а повседневная жизнь на крейсере. Слушать было интересно, тем более что обоих гостей приняли как своих, без пресловутой британской чопорности. Особенно, когда узнали, что один из них бывший заводской механик, а второй, хотя и кормится в газетном деле, но раньше работал на шахте.

— Ну, ребята, сегодня отлично сработали, заправились быстро. К тому же на борту все обошлось — ни увечий, ни поломок, — удовлетворенно заметил старший боцман.

— Нам не привыкать, в плавании такой аврал случается каждую неделю. Расход угля большой.

— На этот раз и недели не пройдет, как опять будем грузиться, — проворчал старшина из кочегарки. — Вместо фирменного «кардифа» опять мусор прислали. От такого угля жара нет, одна копоть, потом еще шлак из топок выскребать придется.

— Это лорды из Адмиралтейства экономят, уголь из старых запасов нам сбывают. Тот, что уже на складах полежал, да повыветрился.

— Они правильно делают, — авторитетно пояснил баталер[2]. — Хороший уголь для серьезного дела берегут. У нас операция кончилась, начался учебный поход, вот и сбывают второй сорт. Угольщики и другие суда вспомогательного флота тоже тренируются, чтобы обеспечить эскадру всем необходимым. Так что в конечном счете экономия получается весьма заметная.

— На чем же экономия? — поинтересовался Николай.

— Ты сам посчитай — уголь свой, транспорты свои, грузимся сами. Ни у кого разрешения и всяких там виз спрашивать не надо. Пошлин за перевозку и погрузку-выгрузку тоже не надо платить. А уже в штабах место и время заранее определяют, в большом секрете держат. Поэтому-то британский флот может внезапно подойти к любым берегам. Недаром наши крейсера называют «защитники торговли», одно их появление многие спорные вопросы решает и гарантирует английской промышленности стабильный сбыт продукции и закупки сырья. Так что все расходы на свое содержание военный флот окупает многократно, — пояснил баталер и снисходительно добавил: — Вы, американцы, нация молодая, всему этому еще научитесь.