Русский Афон 1878–1914 гг. Очерки церковно-политической истории - [28]

Опасения по поводу растущего обрусения Афона и окончательного перехода его в русские руки нашли яркое выражение в донесении болгарского торгового агента в Фессалонике А. Шопова от 22 мая 1900 г. «Я ездил из монастыря в монастырь по всему Святогорскому полуострову и думал, что езжу по России. На каждом шагу, на пристанях, в монастырях, в келлиях, в центре казы, в лесах и на дорогах, — везде, везде вы встречаете русских и русских, монахов и мирян. Если на всей Св. Горе монахов пятнадцать тысяч, то десять тысяч из них уже русские. И их число изо дня в день быстро увеличивается». Отмечая разницу в числе насельников греческих и русских обителей, Шопов указывает на такие факторы как наличие подворий в Константинополе и городах России, большое число паломников. «Не пройдет пяти-десяти лет, и русских монахов на Св. Горе будет вдвое и втрое больше. Из тех, кто смотрит на это нашествие на самой Св. Горе и вокруг нее, никто не сомневается, что через немного лет Афонский полуостров будет населен одними только русскими. В первую очередь русские монахи Афона, а вслед за ними греки и болгары полагают, что вскоре Афонский полуостров и в политическом отношении будет русским. А экономически он уже давно в руках русских. Все богатые греческие монастыри получают свои доходы под контролем русского правительства из России». То, что политическая власть над Афоном в недалеком будущем будет в русских руках, продолжает Шопов, не отрицают и сами русские чиновники и консулы, которые твердят, что нельзя оставить тысячи русских под произволом кучки греческих монахов, получающих содержание из России. Турция в Афоне не заинтересована, потому что он не облагается налогами и не служит источником дохода. «Вопрос о Святогорском полуострове, с какой бы стороны на него ни посмотреть, по моему скромному мнению, обстоит так: в чьи бы руки не перешла политически Македония, Св. Гора не может в ближайшем будущем не оказаться в руках России», — заключает Шопов[216].

1900 г. в жизни Афона знаменуется установлением тесных связей Хиландарского монастыря с сербским правительством. 31 марта 1900 г. состоялся официальный акт примирения, согласно которому сербское правительство обязалось ежегодно вносить в обитель по 1000 тур. лир и оказывать ей покровительство[217]. Русское дипломатическое ведомство в этом вопросе встало на сторону сербского монашества. Русский консул в Фессалонике Н. А. Иларионов категорически заявил болгарскому торговому агенту А. Шопову о позиции консульства и отсечении всяких домогательств болгар на этот монастырь[218]. По мнению Иларионова, Хиландар, как историческая сербская лавра, должен принадлежать исключительно сербам; болгары впредь туда не должны приниматься. «Вообще, — пишет А. Шопов, — г-н Иларионов не скрывает своих чувств и поведения по этому вопросу и дает понять, что он сильно заинтересован в превращении этого монастыря в сербский, чем он сам деятельно руководит. Это поведение г-на Иларионова не гармонирует с политикой русских консулов сохранять нейтралитет и быть выше сербско-болгарской борьбы в Македонии. Именно это поведение и придает самую большую силу сербской пропаганде на Св. Горе»[219]. Сам Иларионов в своем донесении от 24 апреля 1900 г. говорит о хиландарском вопросе весьма лаконично. Он пишет о пребывании на Афоне сербского епископа Димитрия Шабачского и отмечает, что братия Хиландара решила вступить в соглашение с Сербией, отказаться от дохода в 10 тыс. франков из Болгарии и открыть путь для поступления монахов сербской национальности. Сербское правительство уплачивает долг монастыря; болгарские иноки (до 10 чел.) не подписали соглашения. Шопов же, по сообщению Иларионова, намерен посетить Афон с целью не допустить подписания этого соглашения[220]. Следует отметить, что поддержка сербов против болгар в Македонии была общей линией русской дипломатии в эти годы, что объясняется как непростыми русско-болгарскими отношениями, так и нежелательностью для России террористических действий болгарских партизан. Эта политика в церковном вопросе ярко проявилась в деле выборов сербского митрополита Фирмилиана в Ускюбе.

В следующем донесении, от 22 мая 1900 г., составленном, по-видимому, уже после посещения Афона, Шопов представляет новые подробности русского участия в примирении Хиландара с сербским правительством и дает свое объяснение этим событиям. Следуя советам и воздействию русского консула, сербский монастырь принял предложение правительства уплатить его долги; по завещанию Нишского митрополита Виктора Хиландар получил 6 000 наполеонов. В соглашении подчеркивался запрет принимать в монастырь чуждых иноков, кроме сербов и болгар. Устройство хиландарского вопроса было главной целью посещения Иларионовым Афона еще весной 1898 и в 1899 г.[221] Казалось бы, действия русского консула объясняются только традиционной поддержкой славянского элемента на Афоне и могли быть истолкованы греками как очередное проявление «панславизма». Однако Шопов, который не упускал случая критически оценить позицию Иларионова, давал другое истолкование его действиям. «Вообще на Св. Горе, — писал он, — существует весьма основательное предположение, которое дает разъяснение причин поддержки этого вопроса г-ном Иларионовым. На Св. Горе уже достаточно давно началось так называемое русское нашествие. Каждый знает, что сербы не в состоянии содержать на Св. Горе монастырь, потому что быть монахами и вести строгий монашеский образ жизни противоречит их природе ‹…› Раз нет сербских монахов, русские думают, что при случае смогут присвоить себе Хиландарский монастырь, который обладает большой недвижимостью на Св. Горе и очень удобен для русских, которым не хватает места для строительства. Хилендарцам неоднократно делались предложения как бы со стороны частных лиц-монахов уплатить их долги и обогатить монастырь с тем только условием, чтобы управление перешло в их руки ‹…›. На Св. Горе есть смутное убеждение, что настоящее соглашение между хилендарцами и сербским правительством является мостом к тому, чтобы Хилендар перешел в русские руки»