Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.) - [20]
По-прежнему города как государственные образования обладали своим войском — городовым полком, также они правили посольства друг другу и в «иные земли».[305] Практически в общественном сознании не изменился и образ города.[306]
Проанализированный нами материал свидетельствует о сохранении древнерусского городского строя в XIV–XV вв., а отчасти и в XVI в. Следует обратить внимание на то, что городской строй в данном случае — понятие, идентичное «общинному строю». Естественно, что эта общинная организация не была вечной и со временем она распадается.[307]
Мы прибегли к столь подробной характеристике общинной организации земель Верхнего Поднепровья и Подвинья потому что историки обходили эту тему стороной. Дело ограничивалось лишь отдельными замечаниями. Что же касается других типов общинных организмов, доживающих в русских землях Великого княжества Литовского вплоть до XVI в., то здесь есть богатая историографическая традиция прежде всего второй половины XIX — нач. XX вв. Это в первую очередь относится к так называемым Поднепровским и Подвинским волостям Великого княжества Литовского. Фундаментальные работы М.В. Довнар-Запольского посвящены анализу структуры и судеб этих общин в XVI в. Важны труды М.Ф. Владимирского-Буданова и других исследователей.[308]
Центрами общин были старинные города, основанные еще в Древней Руси.[309] Волость, собственно, и состояла из главного города и зависевших от него сел.[310] Название центрального города переносилось на все население волости: «свислочане», «рославльцы», «борисовцы» и т. д.[311] Члены волостной общины в источниках конца XV — начала XVI в. именуются как «люди» и «мужи».[312] М.В. Довнар-Запольский, который проанализировал историю борьбы волостей с «урядом», пришел к выводу, что когда выступает вся волость, то при этом подразумевается и се составная часть — город. Этот вывод он подкрепил многочисленными фактами.
Основой связи между городом и волостью была волостная земля. Так, Кричевская волость жаловалась на то, что «державца вступает в ловы их властное звечистые».[313] Свислоцкая волость обладала своими «озерами звечистыми».[314] В 1496 г. вся Рославльская волость вела тяжбу по поводу захвата у нее боярами 7 сел и дубровы, являвшейся городским выгоном.[315] Здесь «единство по земле» города и волости проступает необычайно ярко, так как городским выгоном распоряжается вся волость. Это единство по земле было теснейшим образом связано с административно-тягловым единством. Город и волость совместно исполняли замковую повинность, отбывали подводную, «поднимали стациями» послов и гонцов господарских. На волость налагалась общая сумма, и «разруб» ее производился самой волостью.[316] Раскладку осуществляло вече, которое также было общим и также служило связующим звеном между городом и волостью.[317] Тесная связь дополнялась общностью волостной организации. «…Городские интересы поддерживал глава всей волости — старец или приказник».[318] Само название волостного главы адресует нас к седой древности. В Древней Руси IX — первой половины XI в. старцы градские — это «та племенная знать, которая занималась гражданскими делами, чем она и отличалась от князей и их сподручников бояр, профилирующихся прежде всего в области военной. Наименование "градские" они получили потому, что пребывали, как и следовало ожидать, от племенной знати в "градах" — племенных центрах».[319] Вполне возможно, что этот термин в ряде районов доживает и до столь поздних времен. Впрочем, для нас в данном случае важнее подчеркнуть, что старцы были общинной, выборной властью, которую избирали всей волостью.[320] Всякое покушение на это старинное право волости вызывало бурю протестов со стороны населения. В 1522 г. волость Борисовская жаловалась на наместника в подобных утеснениях: «У том нам кривду чинит: што ж как межи себе по весне, собравшися з мужми поспол, которого межи себе старца уставити хочем…».[321] Еще Г. Ловмяньский подметил, что в «русских» волостях (так еще иногда назывались Поднепровские и Подвинские волости. — А. Д.) выборная власть была общей для места и волости.[322]
Поднепровские и Подвинские волости, от которых сохранилось наибольшее количество документов, характеризующих общину,[323] — явление сложное по своему характеру. Дело в том, что в ней мы можем увидеть несколько слоев. Поздний пласт — тягловые функции общины. Характер и хронология источников обусловливают как раз с этой стороны ее более подробное освещение. Это не раз вводило в заблуждение исследователей. Касательно наших волостей М.К. Любавский, критикуя М.В. Довнар-Запольского, писал: «…описанный им (М.В. Довнар-Запольским. — А. Д.) поземельный строй сельской общины был не развалинами древнего общинного землевладения, а простым результатом развития заимочного землевладения… эта организания (община. —
