Русские в Берлине - [19]

Газета «Известия» от 17 апреля опубликовала статью своих специальных корреспондентов, братьев Тур, под заголовком «Банда Гитлера».

«Их убеждения складываются, как лезвия перочинных ножей», – сказал один из наших лейтенантов о взятых в плен на занятых нашими войсками территориях гитлеровцах. Однако даже сложенный нож все равно остается ножом. Его убийственное лезвие скрыто внутри безобидной на вид рукоятки. Мы проходили через множество немецких городов и разговаривали со многими из таких гитлеровцев. Что нас больше всего потрясло, так это полное отсутствие человеческого достоинства. Сейчас они притворно изображают раскаяние или полное неведение, делают постные лица и выставляют напоказ монашеское послушание. Но все это лицедейство. Стоит только вспомнить немецких офицеров, поразивших нас своей необразованностью. Например, был такой Квад, немецкий летчик, который учился в Мюнхенской академии искусств, но при этом не мог назвать имени ни одного немецкого художника, кроме Альбрехта Дюрера».

The Times от 27 апреля 1945 года сообщала насчет боевого духа солдат Красной армии следующее: «Сейчас русские напевают себе под нос, тогда как раньше они предпочитали драться молча или идти в атаку, распевая хором».

Что до несходства между исключительным героизмом Красной армии и относительно спокойным переходом[26], который она совершила на этом этапе войны, то обширные и поминутно расписанные воспоминания командира 11-го танкового корпуса, Ющука И. И.[27], дают особенно наглядное представление на этот счет. Ющук украшает каждую часть фразами вроде «Все попытки фашистов сопротивляться наступлению… Танковая бригада потерпела неудачу…». Или: «За доблесть при отражении контратаки противника лейтенант N.N. и сержант X.X. представлены к званию Героя Советского Союза». Или: «Перед частями и подразделениями корпуса поставлена задача атаковать и сломить упорное сопротивление гитлеровцев, цепляющихся за каждую промежуточную позицию, за каждый природный рубеж обороны».

Отбросив всю его героику, повествование Ющука можно было бы прочесть следующим образом:

«На второй день наступления наш корпус прорвал вторую линию немецкой обороны в районе Вербига. Вместе с 35-й гвардейской стрелковой дивизией, после предварительной артподготовки, в 10:00 утра мы пошли в атаку. В 10:30, силами одной танковой бригады, был занят Нойвербиг». И все. Оттуда до Берлина не осталось других «оборонительных поясов», кроме отдельных опорных пунктов и слабо обороняемых деревень, ферм, рощ, холмов, речушек и оврагов.

С некоторым сожалением Ющук отмечает, что его танкам пришлось несколько дней оставаться со стрелковыми частями Чуйкова. Еще он добавляет, что реки, озера и каналы ограничивали ему свободу маневра.

Форсировав небольшую речку Флисс, Красная армия вошла в деревню Вульков. Одновременная попытка завладеть деревушкой Горлсдорф южнее Вулькова была отражена немцами. Ющук, возможно не осведомленный о последствиях, продолжает: «С небольшими потерями бригада отступила в лес, находящийся в километре от Горлсдорфа». Немного погодя он пишет: «Успешное продвижение корпуса вдоль Флисса и быстрый выход к Вулькову и в сектор Требница произошли благодаря обнаружению слабого места на правом фланге противника».

То, что командир танкистов описывает как «успешное продвижение», на самом деле являлось заурядным военным маневром. Со времен Сталинграда, во время всех наступательных операций, у советских генералов были куда более высокие стандарты.

Метод, примененный против Зелова – а ранее и против в сотни раз более значительных объектов, – то есть обойти защищенные позиции и оставить окруженную группировку вариться в собственном соку, был использован и под городком Букков. С этой целью танковый корпус разделили на две оперативные группы: северную, состоящую из двух бригад, двух полков, двух батарей зенитной артиллерии и двух минометных расчетов, вел сам командир корпуса; южной группой, состоящей из двух танковых бригад, командовал начальник штаба корпуса Гриценко[28]. В этой миниатюрной операции обхвата, с использованием столь огромных ресурсов, крохотная деревушка Эггерсдорф сама упала в руки подразделения лейтенанта Красильникова. Ющук описывает это событие следующим образом:

«Наши хорошо замаскированные разведывательные группы приблизились к ближним домам местечка со стороны Нойвербига. Из опросов местных жителей и на основании собственных наблюдений лейтенант установил, что место наводнено гитлеровской пехотой, но танков здесь не было. Он решил испробовать силу противника на прочность и погнал танки на полной скорости. Его примеру последовали другие подразделения. Началось уничтожение гитлеровской пехоты. Фашисты отступали, но скашивались огнем наших танков и легкой артиллерией. Несколько фашистских орудий открыли беспорядочный огонь. Вскоре наши танки заставили смолкнуть последнее фашистское орудие».

Отчет также проясняет, насколько велики были силы немцев в этом «деревенском сражении»: три противотанковых орудия калибром 75-мм и 17 солдат. С учетом этих цифр полное драматизма повествование генерала звучит, как сознательная ирония