Русские - собиратели славян - [62]

— княжить и володѣть нами, —

— неведомые просители действительно передали и себя, и закон над собою в руки позванных варягов. И ссылка на Видукинда и саксов именно поэтому здесь не работает: те звали помочь от врагов, а эти — владеть и собою…

Да ещё сулить за это обилие земли своей.

Кстати, Видукинд тоже далеко не современным свидетелем тех событий был — и далеко не беспристрастным. Так что эта ссылка не работает вообще.

Многие исследователи предполагают, что в этом отрывке заключена также информация о том, что от имени ладожан делегаты заключили с Рюриком некий договор или ряд, как тогда говорили. Дескать, фраза —

— владѣлъ нами и рядилъ ны по праву —

— означает, что приглашение сопровождалось выдвижением неких юридических условий — наподобие того, как это происходило в позднейшем Новгороде. Напомню, что новгородцы не просто принимали нового князя взамен выбывшего, а нередко заключали с ним даже формальный ряд. А подчас и противостояли отдельным князьям, не пуская их к себе.

Могло ли быть так? Вернее, можно ли представить себе, что русы, пришедшие из-за моря по просьбе ладожан, заключили с местными жителями честный ряд-договор?

Да, мы такие примеры знаем:

Ярицлейв конунг отвечает: «Нам очень нужна от вас помощь и совет, потому что вы, норманны, — мудрые мужи и храбрые. Но я не знаю, сколько вы просите наших денег за вашу службу». Эймунд отвечает: «Прежде всего ты должен дать нам дом и всей нашей дружине, и сделать так, чтобы у нас не было недостатка ни в каких ваших лучших припасах, какие нам нужны». «На это условие я согласен», — говорит конунг. Эймунд сказал: «Тогда ты будешь иметь право на эту дружину, чтобы быть вождём её и чтобы она была впереди в твоём войске и княжестве. С этим ты должен платить каждому нашему воину эйрир серебра, а каждому рулевому на корабле — ещё, кроме того, половину эйрира». Конунг отвечает: «Этого мы не можем». Эймунд сказал: «Можете, господин, потому что мы будем брать это бобрами и соболями и другими вещами, которые легко добыть в вашей стране, и будем мерить это мы, а не наши воины. И если будет какая-нибудь военная добыча, вы нам выплатите эти деньги, а если мы будем сидеть спокойно, то наша доля станет меньше». И тогда соглашается конунг на это, и такой договор должен стоять двенадцать месяцев.

Почему бы такому не быть и в Ладоге?

Мешают ответить положительно два обстоятельства. Одно — умозрительное, но тем не менее более чем основательное. Миролюбие Эймунда проявляется в условиях, когда он ведёт переговоры, фигурально говоря, со всем русским государством. Пусть даже с его новгородской частью — ибо данный эпизод явно отражает тот период, когда Ярослав Мудрый был ещё Ярославом-просто-Владимировичем и только готовился к проведению сепаратистских акций против власти Киева и своего отца Владимира Красно Солнышко. Готовился с помощью как раз скандинавских варягов-наёмников.

А насколько хватило бы того эймундова миролюбия, буде перед ним не мощный город как часть мощного государства стоял бы, а — ряд мелких и средних поселений, разодранных гражданской войною и неизбежными её спутниками — голодом, террором, беззаконием и безвластием?

А во-вторых, это дела гораздо более поздних дней. И вполне уже сложившейся новгородской государственности. Которая строилась не вокруг князя, а вокруг богатых боярских родов — «золотых поясов». Археология показывает, что и в Ладоге, скорее всего, государственность начиналась именно с них, а не с Рюрика. Но вот были ли те «золотые пояса» достаточно властными и авторитетными, чтобы управлять округою — неясно. Вспомним: по меньшей мере с 840 года в Ладоге существовала власть норманнских завоевателей — а под оккупантами на собственную власть претендовать несколько вредно для здоровья.

Что ж, мы можем попробовать разобраться в этом вопросе с помощью логики и археологии. Даже предположив, что мы летописи не читали, или она не сохранилась, не дошла до нас через историю войн и революций.

Давайте возьмём модель «или… или…».

Первое. Рюрик или был, или нет. Что даёт нам признание его существования? Собственно, ничего. Появившиеся в Ладоге скандинавы действовали так, что вопрос с Рюриком не принципиален.

Наличие норманнского короля фиксируется точно:

Появление в Ладоге первого норманнского владетеля с его окружением оставило определённый археологический след. Речь идёт о скандинавском по своим признакам могильнике в урочище Плакун, расположенном на берегу Волхова напротив Ладожской каменной крепости. 14 (по счёту 1940 г.) курганов Плакуна оставлены обособленным коллективом, представители которого (вместе с семьями, видимо) непродолжительное время проживали в Ладоге. Время насыпки плакунских курганов (с учётом дендродаты одного из комплексов — 890–900 гг.) — вторая половина IX и рубеж IX и X столетий. Погребения в Плакуне могут быть соотнесены с окружением какого-либо конунга, например Рюрика, прибывшего в Ладогу, по летописному замечанию, «с родом своим». Эти северные пришельцы, похоже, не отличались особым богатством и знатностью. /179/

Одно из захоронений — № 11 — возможно, является косвенным подтверждением гипотезы о связи летописного Рюрика с историческим Рёриком Ютландским: