Русские - [157]

Власти очень мало что могут сделать с таким пассивным сопротивлением. Но от всех граждан они требуют участия в политических обрядах и ритуалах коммунистического общества, почти как в свое время русская православная церковь требовала соблюдения своих предписаний. Как церковь традиционно уделяла больше внимания обрядам, чем теологии, так и коммунистическая партия больше озабочена сегодня ритуалом, чем верой. «Идеология может быть либо символом, либо теорией, — заметил один московский ученый. — Она не может быть и тем, и другим. Наши вожди используют ее как символ, как способ демонстрации лояльности народа. Но это не теория, согласно которой они действуют: она — мертва».

7 ноября или 1 мая Красная площадь превращается в огромную телевизионную студию, из которой показывается парад ракет и танков, тысяч и тысяч ярко одетых гимнастов, выполняющих свои номера и останавливающихся перед заполненной руководителями партии трибуной Мавзолея, чтобы выкрикнуть: «Слава Коммунистической партии Советского Союза! Слава! Слава! Слава!» (один человек сказал мне, что считается слишком смелым даже кричать не так громко, как требуют организаторы парада). По площади проносят высоко поднятые портреты Ленина и живых вождей (которые все выглядят на 10 или 15 лет моложе, чем в действительности), точно так же, как в прошлые века во время крестного хода по Красной площади несли иконы святых. Парады проводятся с такой кромвелевской серьезностью и помпезностью, что русским, по их признанию, все это надоело. Я знал людей, которых партийные и профсоюзные активисты их организаций заставляли участвовать в демонстрации. Некоторые брали медицинские справки, чтобы оправдать свое отсутствие. «Моя мать рассказывала, что перед войной и в военное время считалось почетным участвовать в демонстрации на Красной площади, — заметил молодой усатый государственный служащий. — Но сейчас — это лишь обязанность, навязываемая людям».

Демонстрации — только один из элементов механизма мобилизации людей для массового участия в партийных мероприятиях, несмотря на безразличие к ним и подшучивания над коммунизмом в частных разговорах. И механизм этот срабатывает. Каждую осень десятки тысяч студентов, рабочих и служащих отправляются в колхозы и совхозы, чтобы помочь в уборке урожая, обычно за небольшую оплату. Весной в одну из суббот люди «безвозмездно отдают свой труд на благо Родины», участвуя в том, что теоретически называется добровольной массовой весенней уборкой территории, а в действительности, как заметил один мой русский друг, большинство заводов, магазинов и других учреждений просто заставляют своих работников отработать день без оплаты. И в самом деле, в мае 1974 г. я прочел радостное сообщение «Правды» о том, что в весеннем субботнике участвовало 138 млн. человек и стоимость продукции и услуг за этот день составила 900 млн. рублей (1,2 млрд. долларов); таким образом, «Правда» подтверждала, что заинтересованность в безвозмездно производимой продукции является основной причиной соблюдения этого ритуального мероприятия, введенного Лениным. Советских граждан постоянно втягивают в самую разнообразную и обязательную «общественную работу»: выступления по разным поводам перед товарищами по работе, «добровольное» дежурство в бригадах дружинников, неоплачиваемое дежурство во время каких-либо политических мероприятий, распространение подписки на партийные газеты и журналы среди сотрудников (большую часть которых начальство просто заставляет подписываться на эти издания, а остальные вынуждены подписываться на «Правду» и еще более нудные и ненужные им партийные пропагандистские газеты и журналы, чтобы получить то, что их действительно интересует, — журналы «Здоровье», юмористические и научно-популярные). Изредка, как мне рассказывали, наиболее усердные «добровольцы» получают вознаграждение: билеты на какое-нибудь представление или путевку в санаторий либо дом отдыха, которые обычно трудно достать. Партия нуждается в огромном количестве «добровольцев», поскольку она проводит так много массовых политических мероприятий, что только в Москве, по сообщению одной местной газеты, имеется 100 тыс. профессиональных партийных пропагандистов, выступающих с лекциями.

Невысокая темноволосая женщина, преподаватель из Армении, однажды рассказала мне, как она испугалась, когда секретарь парторганизации ее учреждения заявил ей, что она должна участвовать в систематических занятиях политического семинара и сделать доклад о Ленине. «Но я не смогу», — сказала женщина в панике. Однако через несколько месяцев, когда я вновь встретился с ней, она уже регулярно выступала на политзанятиях, не беспокоясь более о том, что ей не хватит знаний или умения сделать доклад интересным, и бездумно, «как другие» (по ее словам), повторяя то, чего от нее ждали, как бы это ни было банально и скучно. Во время празднования двухсотлетия балетной школы Большого театра, как рассказала мне некая бывшая балерина, обязательной частью программы были выступления, в которых превозносилась мудрая забота партии о русском балете. На заводах рабочие дважды в неделю также должны проводить (по утрам или в обеденный перерыв) пятнадцатиминутную политинформацию, по очереди выступая с сообщениями. Рабочий-станочник рассказывал мне, что у него на заводе во время этих занятий рабочие просто-напросто читают пропагандистские статьи прямо из газет. Один человек, работавший прежде мастером на оборонном заводе, поделился со мной воспоминаниями о том, как ему приходилось буквально «за шиворот тащить рабочих» на ежемесячные профсоюзные собрания с их нудными политическими речами. «Никто не хочет ходить на собрания и слушать эти речи, — сказал он. — Если бы их не устраивали в рабочее время, ни один бы не являлся. С нашего завода рабочие не могут выйти, не показав охране в проходной карточку учета рабочего времени. В те дни, на которые было намечено собрание, мы просто убирали карточки. Так что люди были вынуждены приходить на собрание. А на одном строительстве собрания устраиваются в дни получки, поэтому на собрания приходят все, так как рабочие не получают зарплату до тех пор, пока оно не закончится».