Русские - [156]

Западным читателям редко удается получить какое-нибудь представление о «ленинских» анекдотах: советские власти настолько чувствительны ко всему, что пишется о Ленине в зарубежной печати, что западные журналисты обычно относятся к этой теме, как к табу. Итальянский журналист Джузеппе Жоска из «Корриере дела Сера» попытался нарушить этот заперт в начале 1972 г. и жестоко за это поплатился. В статье, посвященной культу Ленина, он написал, что наиболее широко распространенная статуя, изображающая Ленина, произносящего речь с протянутой рукой, напоминает человека, пытающегося поймать такси, что так трудно сделать в Москве. Жоска сравнил культ Ленина с культом Муссолини в Италии. Эта статья вызвала резкие нападки на журналиста в советской прессе; ему пришлось выслушать десятки угрожающих, запугивающих и оскорбляющих телефонных звонков. Министерство иностранных дел СССР обвинило Жоска в том, что он пытался завести любовную интригу со своей русской секретаршей, предоставленной ему государственными органами и, разумеется, проверенной КГБ. Жоска категорически отрицал обвинение, а затем уволил молодую женщину за ложную жалобу, состряпанную ею с целью помочь своим хозяевам. Работники КГБ часто следовали по пятам за ним, его женой и дочерью и докучали им, в упор фотографируя. Министерство иностранных дел СССР оказывало нажим на итальянского посла в Москве Федерико Сенси с тем, чтобы он заставил «Корриере дела Сера» отозвать Жоска. Несколько месяцев и журналист, и его газета выдерживали давление. В конце концов, в 1973 г. Жоска покинул Москву. Согласно сообщениям других итальянских корреспондентов, газета согласилась заменить его менее политически активным корреспондентом.

Вообще говоря, русские не интересуются политикой. Безразличие — их главная защита от неуемной партийной пропаганды, превозносящей Ленина и «беспримерные достижения социализма». Для всех, за исключением очень небольшой части людей, государственная политика слишком далека и вершится в слишком высоких сферах, чтобы заботить людей. В обеденный перерыв рядовые советские граждане болтают о работе, о том, как добиться выгодной командировки, судачат о том, кто какие премии получает, выказывая мелкую зависть, или сплетничают о тайных делишках в своем учреждении. Дома, за обеденным столом, они говорят о спорте или спорят о том, какое грибное место лучше, обсуждают семейные дела, ворчат по поводу повышения цен или нехватки товаров, подсчитывают стоимость сертификатных рублей на черном рынке, рассуждают о лучших местах для рыбалки. А если за столом достаточно водки либо если компания подходящая, они начинают философствовать о страданиях души, цитируя стихи Пушкина и Лермонтова. Словом, за исключением вопроса о выезде советских евреев в Израиль, что во время моего пребывания в Москве было постоянной темой слухов и сплетен, рядовые русские, как они сами признаются, не слишком много разговаривают дома о политике. Чрезмерные дозы пропаганды отвратили людей от нее.

14 июня 1974 г. Брежнев выступил в Кремле с главной предвыборной речью. Один мой знакомый историк, который находился в этот день в курортном городе Кисловодске, вспоминал: «Десятки тысяч людей гуляли в это время по парку. Погода была чудесная. Теплая и приятная. По всему парку были установлены громкоговорители, передававшие речь Брежнева. Я наблюдал за гуляющими. В течение двух часов ни один не остановился послушать. Сталина бы все слушали. Побоялись бы не слушать. Хрущева слушали иногда, надеясь на что-нибудь интересное. Но теперь при Брежневе — только равнодушие, полное равнодушие». Оно проявляется и в других сферах советской действительности. Во всех книжных магазинах имеются отделы пропагандистской литературы с большим выбором коммунистической классики — работы Ленина, избранные речи Брежнева, Косыгина, главного партийного идеолога Михаила Суслова. Но покупатели приходят не в эти отделы. Я видел, как люди толпятся у прилавков с технической и художественной литературой, рассматривают фотоальбомы с изображениями старых русских церквей. В середине 1974 г. в большом магазине пластинок фирмы «Мелодия» в центре Москвы продавался необычайно дешевый (50 копеек) комплект из двух долгоиграющих пластинок с записью обращения Брежнева к молодежи. Но за все время, что я был в магазине, никто из молодежи не поинтересовался этими пластинками. Зато нарасхват шли записи какого-то венгерского ансамбля, исполняющего «Сесилию» и «Миссис Робинсон».

Равнодушие проявляется не столько к самому Брежневу, сколько ко всей системе пропаганды. Люди ее просто не замечают. Как и многих других иностранцев, меня сразу же по приезде поразили огромные полотнища лозунгов, свисающие с крыш, прикрепленные к мостам и балконам гостиниц или установленные в световом обрамлении в парках в центре го-города: «Ленин наше знамя», «Партия и народ едины», «Коммунизм победит», «Выше знамя пролетарского интернационализма», «Слава советскому народу, строителю коммунизма», или просто; «Слава труду!» Иностранца это ошеломляет, но русские их и не замечают. Однажды во время поездки, организованной советским Министерством иностранных дел, несколько западных корреспондентов репликами и недоуменными гримасами выражали свое отношение к изобилию лозунгов в том городе, где мы были. Позднее один из русских переводчиков подошел ко мне и тихонько объяснил: «Я слышал, вы говорили об этих лозунгах. Но вы должны понимать, что мы, русские, просто их не видим. Они — как деревья. Часть обстановки. Мы не обращаем на них никакого внимания».