Русские - [103]

Отход молодого поколения от официальной идеологии волнует не только некоторых родителей, но и идеологов партии. Газета «Правда» называет это явление «паразитизмом», «националистическими тенденциями», «недостаточным вниманием к атеистической пропаганде среди молодежи» или просто «безразличием к идеологическим проблемам». Признаком беспокойства власть имущих по этому поводу является усиленное внимание, уделяемое прессой такой статистической информации, как сообщение о том, что полмиллиона молодых людей, не достигших тридцати лет, «избраны в органы государственной власти» или что в рядах комсомола состоит более 20 миллионов человек. Я встречал и студентов типа одной темноволосой комсомольской активистки, у которой на ночном столике в общежитии лежало собрание сочинений Ленина и которая наблюдала за своими товарищами, болтающими с иностранными студентами, чтобы не пропустить момента, когда нужно будет вмешаться и не допустить чрезмерного сближения. Молодые американцы, возвращаясь со встреч с комсомольскими делегациями, бывали просто потрясены догматизмом юных двадцатилетних активистов. «Самые молодые буквально наводят страх, — заметил с удивлением скептически настроенный американский студент-выпускник, побывав на одном таком семинаре, длившемся неделю. — Старшие, те кому тридцать, кое-что слышали о Сталине и несколько более политически терпимы. Правда, в очень незначительной степени. Но косность младших непробиваема». Конечно, может быть, это только видимость, потому что, когда «Правда» начинает трубить, как это было летом 1974 г., о том, что 20 тыс. молодых людей с энтузиазмом отправляются на Дальний Восток строить Байкало-Амурскую железнодорожную магистраль или в Центральную Россию — помогать колхозникам в сельскохозяйственных работах, она тут же добавляет, что необходимо повысить уровень идеологической работы среди молодежи. А в частной беседе один комсомольский вожак позже признался мне, что из 3000 московских комсомольцев, которых заставляли записаться в добровольцы на строительство БАМ, туда поехало лишь несколько сот человек.

О том, что молодежь потеряла идеалы, говорят и те представители среднего поколения, которые не относятся к числу горячих поклонников партии. Журналист — человек на пятом десятке, огромного роста, с вьющимися волосами, большим животом и сползающими на нос очками — вспоминал, каким энтузиастом был он в молодости. «Я вступил в комсомол во время войны, — пыхтел он. — Мы тогда все испытывали подъем. Вступление в комсомол было большим событием в нашей жизни. Но о своем сыне я не могу этого сказать. Для него это ничего не значило. Когда он был в старших классах, я спросил его: собирается ли он подать заявление в комсомол. А он ответил: «Нет, если я подам в этом году, получится, что я их прошу меня принять. На следующий же год они попросят меня сами. Лучше я обожду». И только в последнем классе школы, когда кто-то сказал ему, что, будучи комсомольцем, он легче поступит в университет, парень решился. Он просто пошел в райком комсомола, подписал, что нужно, и ему выдали комсомольский билет. Церемония была короткой. Но ему было на это наплевать. Он был доволен, что комсомольский билет поможет ему поступить в университет. А они там, в райкоме, были рады заполучить еще одного члена — для отчетности. Остальное, по сути дела, ни его, ни их не беспокоило. Все комсомольские дела так мало трогали сына, что он прекратил даже платить членские взносы — каких-то 20 копеек в месяц. Моей теще, человеку старой закалки, все это очень не нравилось. И она раз в месяц специально ехала на автобусе, чтобы заплатить за него эти членские взносы. В университете сыну сказали, что он должен нести какую-нибудь «общественную нагрузку», иначе не получит стипендии. Он так рассказывает об этом: «Они назначили меня старостой группы по изучению проблем интернационализма». Это его-то! Когда я спросил, что это значит, он ответил: «Ох, папа, ну не все ли равно!». Может быть, этот пример — крайность, однако множество неопубликованных социологических исследований, попавших на глаза западным исследователям, как и свидетельства самих молодых людей, говорят о том, что идеологический уровень советской молодежи весьма низок. «Я не знаю никого, кто вступил бы в комсомол из идеологических побуждений, — сказала очень хорошенькая молоденькая блондинка, которая несколько лет назад была комсомольским секретарем одного провинциального завода. — В школе я была идеалисткой, но сейчас изменилась. С комсомолом у меня ассоциируется несколько самых неприятных воспоминаний». И она засыпала меня рассказами об обязательных комсомольских поручениях и субботниках, явку на которые она должна была обеспечить. «Единственный вид работы по призыву комсомола, который нравится молодежи, — это участие в строительных бригадах, где ребята зарабатывают большие деньги, и в агитбригадах, потому что со своими песнями мы имеем возможность побывать в разных уголках страны. Таким способом можно совершать бесплатные путешествия по всей стране». Некоторые говорили, что они рассматривают комсомольский билет как лучший, а иногда и единственный для молодого человека, пропуск за границу — в Польшу, Восточную Германию, а изредка даже на Запад. Есть и такие, которые говорят о поездке на работу в колхозы, как о приятном компанейском мероприятии. Однако совершенно очевидно, что в целом безразличное отношение молодежи к «общественной жизни» весьма далеко от ситуации, характерной для первых послереволюционных лет, когда «строительство социализма» было кличем, объединявшем советскую молодежь.