Русские поэты XVIII века. Стихотворения, басни - [18]

И льзя из них сложить элегию иль оду;

Сорвавши карта банк прославит игреца,

А, тысячный теряв рест, трогает сердца.

Итак, мы некое имеем с ними свойство;

За что ж нам приходить чрез ссоры в беспокойство?

Оставим их в игре, они оставят нас;

Не страшен нашему картежничий Парнас;

Итак, не нахожу в них, кроме постоянства.

Что ж, муза! ты еще терпеть не можешь пьянства.

Весьма бы хорошо исправить в этом свет,

Чтоб пьянство истребить, да средства в оном нет.

Притом подвержены тому вы, музы, сами;

Поите вы творцов Кастальскими струями,

И что восторгом звал ликующий Парнас,

Так то-то самое есть пьянство здесь у нас.

Чему же мне велишь, о муза! ты смеяться?

Коль пьянству? Так за вас мне прежде всех приняться;

Не лучше ли велишь молчанье мне блюсти?

У нас пороков нет, ищи в других; прости!

<1760>

Время

Ты, время! быстрыми крылами

По всей подсолнечной паришь;

Пуская стрелы за стрелами,

Все рушишь, портишь и разишь.

Непроницаема завеса

Тебя от наших кроет глаз;

Ты движешь вечности колеса —

И в вечность с ними движешь нас.

Часы крылатые вращаешь —

В них жизненный песок падет —

И жизнь мгновенно прекращаешь,

Песчинка чья на дно падет.

Противу время обороны,

Ни силы, ни защиты нет:

Слагает лавры и короны,

Венцы и брачны узы рвет.

К чему серпом своим коснется,

Где время только пробежит —

Все гибнет, ржавеет и рвется,

Покрыто мхом седым лежит.

Ни юных лет не уважает,

Веселостей, ни красоты:

На что ни взглянет – пожинает,

Как сельные коса цветы.

Коль многи зданиев громады

Изглажены его рукой!

Колики веси, царства, грады

Исчезли под его пятой!

Не может мужество геройско

Противу время устоять, —

Твердыни гор, ни храбро войско

Его теченья препинать.

Представить в мыслях не умею

Следов, ты коими текло;

Лишь время вобразить успею —

Оно сокрылося, прошло.

О ты, который блеском мира

И суетами ослеплен!

Представь, что злато и порфира

Есть жертва времени и тлен.

А ты, кого злосчастий бремя

Терзает, давит и теснит!

Не плачь: промчит печали время,

С богатым нищего сравнит.

Но стой, о время! на минуту

И гласу лирному внемли:

Ты сеешь плач и горесть люту,

Текуще по лицу земли, —

Твоя безмерна скоротечность

За нас тебе отмстить спешит:

Тебя, тебя поглотит вечность,

Движения и крыл лишит.

<1800>

Прошедшее

Где прошедшее девалось?

Все, как сон, как сон, прошло;

Только в памяти осталось

Прежнее добро и зло.

Будущего ожидаем;

Что сулит оно, не знаем;

Будущее настает —

Где ж оно? Его уж нет!

Все, что в жизни нам ласкает,

Что сердца ни веселит,

Все, как молния, мелькает,

Будто на крылах летит;

Ах! летит невозвратимо,

Как река, проходит мимо,

И реке возврата нет —

К вечности она течет.

Я не тот, кто дней во цвете

На земле существовал,

И не тот, кто жизни в лете

Время числить забывал;

Зимнему подобно хладу,

Старость наших дней отраду

И веселости мертвит;

Уж не тот мой нрав, ни вид.

Те, которы восхищали

Взор мой, женски красоты

Жизни вечером увяли,

Будто утренни цветы;

Те, со мною что родились,

Возрастали, веселились, —

Как трава, тех век пожат,

И в земле они лежат.

В юности моей чинами

Мысли я мои прельщал,

Но, покрытый сединами,

Суетность чинов познал.

Во цветущи дни приятство

Обещало мне богатство:

Вижу в зрелые лета,

Что на свете все тщета!

Все тщета в подлунном мире,

Исключенья смертным нет;

В лаврах, в рубище, в порфире —

Всем оставить должно свет

Жизнь, как ветерок, провеет,

Все разрушится, истлеет;

Что ни видим, бренно то,

А прошедшее – ничто!

Солнце то же надо мною,

Та же светит мне луна;

Те ж цветы растут весною,

Но скучает мне весна.

Что меня ни утешало,

Время, время все умчало;

Жизни сей кратка стезя,

И продлить ее нельзя.

Что такое есть – родиться?

Что есть наше житие?

Шаг ступить – и возвратиться

В прежнее небытие.

Нет! когда мы век скончаем,

В жизни будущей встречаем

Наши прежние дела

В книге и добра, и зла.

<1806>

Василий Иванович Майков (1728–1778)

Ода о вкусе Александру Петровичу Сумарокову

О ты, при токах Иппокрены,

Парнасский сладостный певец,

Друг Талии и Мельпомены,

Театра русского отец,

Изобличитель злых пороков,

Расин полночный, Сумароков!

Твоей прелестной глас свирели,

Твоей приятной лиры глас

Моею мыслью овладели,

Пути являя на Парнас:

Твоим согласием пленяясь,

Пою и я, воспламеняясь.

И се твоим приятным тоном

И жаром собственным влеком,

Спознался я со Аполлоном

И музам сделался знаком;

К Парнасу путь уже мне сведом,

Твоим к нему иду я следом.

И так, как тихому зефиру,

Тебе вослед всегда лечу,

Тобой настроенную лиру

Я худо строить не хочу;

Всегда мне вкус один приятен,

Который важен, чист и внятен.

Но вкусы всех воспеть не можно,

Они различны у людей:

Прадон предпочитаем ложно

Расину «Федрой» был своей;

Но что? Прадонов вкус скончался,

Расин победой увенчался.

Не пышность – во стихах приятство;

Приятство в оных – чистота,

Не гром, но разума богатство

И важны речи – красота.

Слог должен быть и чист, и ясен:

Сей вкус с природою согласен.

Я стану слог распоряжати

Всегда по вкусу одному

И тем природе подражати,

Тебе и здравому уму.

Случайны вкусы все суть ломки

И не дойдут они в потомки.

<1776>

Нравоучительные басни

Козел и жемчужная раковина

Козел, шатаяся, увидел мать жемчужну —

Так раковину все жемчужную зовут —

И, почитая ту за вещь для всех ненужну,

Сказал с насмешкою: «Ты, лежа век свой тут,

Какую сделала, скажи ты мне, услугу