Русские поэты XVIII века. Стихотворения, басни - [16]

Не думает ли кто, и я дивится буду?

А он и чванится, как будто барин он:

Не кланяться ль тогда, когда тащится Слон?

Сама я спесь имею ту же

И знаю то, что я ничем его не хуже».

Она бы речь вела

И боле;

Да Кошка бросилась, не ведаю отколе,

И Мыши карачун дала.

Хоть Кошка ей ни слова не сказала,

А то, что мышь – не слон, ей ясно доказала.

<1762>

Ворона и лисица

Ворона сыром овладела,

Ворона добычью воронья ремесла

Кусочек сыру унесла

И на дубу сидела,

Во рту его держав,

Ни крошечки еще его не поклевав.

Лисица скалит зубы

И разевает губы,

Со умилением взираючи на сыр,

И говорит: «Весь мир

Тебя, ворона, хвалит;

Я чаю, что тебя не много то печалит,

И подлинно то так;

Являет то твой зрак.

Прекрасная ты птица,

Я прямо говорю, как добрая лисица:

Какие ноженьки! какой носок!

Какие перушки! Да ты ж еще певица:

Мне сказано, ты петь велика мастерица».

Раскрыла дура рот, упал кусок.

Лисица говорит: «Прости, сестрица,

И помни, матка, то, каков у лести сок».

<1762>

Свеча

В великом польза, польза в малом,

И все потребно, что ни есть;

Но разна польза, разна честь:

Солдат, не можешь ты равняться с генералом.

Свеча имела разговор,

Иль паче спор:

С кем? с Солнцем: что она толико ж белокура

И столько ж горяча.

О дерзкая Свеча!

Великая ты дура.

И Солнцу говорит: «Светло ты в день,

А я светла в ночную тень».

Гораздо менее в тебе, безумка, жиру,

И менее в тебе гораздо красоты;

Избушке светишь ты,

А солнце светит миру.

<1762>

Стрекоза

В зимне время подаянья

Просит жалко стрекоза,

И заплаканны глаза

Тяжкого ее страданья

Представляют вид.

Муравейник посещает,

Люту горесть извещает,

Говорит:

«Стражду;

Сжалься, сжалься, муравей,

Ты над бедностью моей,

Утоли мой алч и жажду!

Разны муки я терплю:

Голод,

Холод;

День таскаюсь, ночь не сплю».

– «В чем трудилася ты в лето?»

– «Я скажу тебе и это:

Я вспевала день и ночь».

– «Коль такое ваше племя;

Так лети отсель ты прочь;

Поплясати время».

<1762>

Прохожий и буря

Едва прохожий Бурю сносит

И Зевса тако просит:

«Ты больше всех богов, Зевес,

Уйми ты ярости прогневанных небес!

Гремит ужасный гром и молния блистает,

Во мрачных облаках по сфере всей летает,

А мрак, дожди и град на землю низметает,

А из земных исшедший недр

Шумит, ревет повсюду ветр.

Иль буду я в сей день судьбине злой ловитва?»

Пренебрегается молитва,

И глас его сей пуст и празден небесам.

Что делает Зевес, то ведает он сам.

Разбойник в оный час в кустах от Бури скрылся

И будто в хижину подземную зарылся,

Но, видя из куста Прохожего в пути,

Не может он никак на добычу нейти,

Не помня святости, он мысль имеет смелу,

И на Прохожего напряг он остру стрелу,

Пустил; но сей удар погиб, —

Ее противный ветр отшиб.

Без Бури бы душа Прохожего из тела,

Конечно, в воздух полетела.

Пучок лучины

Нельзя дивиться, что была

Под игом Росская держава

И долго паки не цвела,

Когда ее упала слава;

Ведь не было тогда

Сего великого в Европе царства,

И завсегда

Была вражда

У множества князей едина государства.

Я это в притче подтвержу,

Которую теперь скажу,

Что россов та была падения причина:

Была пучком завязана лучина;

Колико руки ни томить,

Нельзя пучка переломить,

Как россы, так она рассыпалась подобно,

И стало изломать лучину всю удобно.

Эпиграммы

«Танцовщик! Ты богат. Профессор! Ты убог…»

Танцовщик! Ты богат. Профессор! Ты убог.

Конечно, голова в почтенье меньше ног.

<1759>

«Грабители кричат: «Бранит он нас!»…»

Грабители кричат: «Бранит он нас!»

Грабители! Не трогаю я вас,

Не в злобе – в ревности к отечеству дух стонет;

А вас и Ювенал сатирою не тронет.

Тому, кто вор,

Какой стихи укор?

Ворам сатира то: веревка и топор.

Михаил Матвеевич Херасков (1733–1807)

Оды нравоучительные

Злато

Кто хочет, собирай богатства

И сердце златом услаждай;

Я в злате мало зрю приятства,

Корысть другого повреждай.

Куплю ли славу я тобою?

Спокойно ли я стану жить,

Хотя назначено судьбою

С тобой и без тебя тужить?

Не делает мне злато друга,

Не даст ни чести, ни ума;

Оно земного язва круга,

В нем скрыта смерть и злость сама.

Имущий злато ввек робеет,

Боится ближних и всего;

Но тот, кто злата не имеет,

Еще несчастнее того.

Во злате ищем мы спокойства;

Имев его, страдаем ввек;

Коль чудного на свете свойства,

Коль странных мыслей человек!

<1769>

Честь

Что тебя на свете краше,

Что дороже в жизни есть?

Ты венец, ты счастье наше,

О неоцененна честь!

Ты утеху приключаешь

Утесненным от врагов;

Ты и нищего венчаешь,

Ты прямая дщерь богов.

Пусть богатый возгордится,

Дом обильный видя свой;

Если с бедным не делится,

Он и враг и недруг твой.

Пусть вельможа прославляет

Важные свои дела:

Память злую оставляет,

Коль ему ты не мила.

И народом, и царями

Ты должна повелевать,

И тебя пред алтарями

Нам не стыдно воспевать.

Не тебя весь свет взирает,

Красоты твои любя;

За тебя тот жизнь теряет,

Кто душевно чтит тебя.

Каждый хочет украшаться

Сладким именем твоим,

И тобою утешаться

Непрестанно мы хотим.

Алтарей тебе не ставят,

О возлюбленная честь!

Но тебя и тамо славят,

Где не знают, что ты есть.

<1769>

Ничтожность

Я некогда в зеленом поле

Под тению древес лежал

И мира суетность по воле

Во смутных мыслях вображал;

О жизни я помыслил тленной

И что мы значим во вселенной.

Представил всю огромность света,

Миров представил в мыслях тьмы,

Мне точкой здешняя планета,

Мне прахом показались мы;

Что мне в уме ни вображалось,