Русские поэты второй половины XIX века - [5]

Псалом 87

Я умираю от тоски!

Ко мне, мой Боже, притеки!

Души усталой гибнут силы;

Огонь очей потух в слезах,

И жажду я, в моих бедах,

Как ложа брачного – могилы!

Я, в море брошенный пловец,

Тону в волнах моей печали, —

Услышь последний глас, Творец!

Уста, иссохнув, замолчали;

Тоска в душе, как зной, кипит,

Но сердце в грусти не молчит:

Страдая, как дитя больное,

Оно, без мыслей, вопиет

И плачем детским всё родное,

Без слов, тоской к себе зовет!

Но нет мне на земле родного!

От неба твоего святого

Одной себе отрады жду!

В груди пожар; кругом тревоги;

Колючий терн изъел мне ноги!

Едва, болезненный, иду

В безвестный путь, чрез знойны степи,

И смутны дни за мной, как цепи!..

Как грустен грустным Божий свет!

Но для души моей несчастной

На всей земле твоей прекрасной,

Творец! ужель отрады нет?

Подай знакомую мне руку,

Любви дыханьем подкрепи:

Тогда снесу я жизни муку,

Скажу душе моей: «Терпи!»

17 февраля 1823

Блаженство праведного

Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых и на пути грешных не ста.

Псалом 1

О, сколь блажен правдивый муж,

Который грешным вслед не ходит

И лишь в союзе чистых душ

Отраду для души находит!

Его и страсти кличут в свет,

И нечестивцы в свой совет, —

Но он вперил на правду очи,

И глух к зазывам лести он:

При свете дня и в тайне ночи

Хранит он вышнего закон

И ходит в нем неколебимым;

Везде он чист, душою прям

И в очи смерти и бедам

Глядит с покоем нерушимым,

Хотя в ладье бичом судьбы

Гоним в шум бурных океанов…

Когда лукавые рабы

Блажат бездушных истуканов,

Он видит Бога над собой —

И смело борется с судьбой!

Зажглась гроза, синеют тучи,

Летит, как исполин могучий,

Как грозный князь воздушных стран,

Неудержимый ураган

И стелет жатвы и дубравы…

Но он в полях стоит один,

Сей дуб корнистый, величавый:

Таков небесный гражданин!

И процветет он в долгой жизни,

Как древо при истоках вод;

Он будет памятен отчизне,

Благословит его народ…

Не так, не так для нечестивых:

Ветшая в кратких, смутных днях,

Они развеются, как прах.

Господь не стерпит горделивых:

Он двигнет неба высоты

И землю раскалит до ада.

Но вам, страдальцы правоты,

Он вам и пастырь и ограда!

<1824>

Минута счастия

В груди, страстями раскаленной,

Я сердце грустное носил

И, битвой жизни утомленный,

Конца страданиям просил.

Но вдруг повеяло прохладой,

Как сердцу ведомой мечтой;

Мне кто-то дал сосуд златой

И напоил меня отрадой.

И мрак с очей моих исчез;

И я, уж больше не несчастный,

Увидел новый день прекрасный

И свод таинственных небес.

Там было всё любовь и радость;

Земля светилась, как кристалл,

И не старелась жизни младость,

И ясный день не догорал.

О, как их области прекрасны!

И как приветливы они!

И утешительны и ясны,

Как юности счастливой дни.

И все так дружны, будто звуки

В струнах под опытной рукой;

И взор их, исцеляя муки,

Ложится в душу, как покой.

И ясно мысли их светлели:

Я в каждой гимн Творцу читал;

Они мне песни неба пели,

И я с восторгом исчезал;

И, как младенец в колыбели,

Мой дух переводя едва,

Я таял в радости сердечной,

И пил млеко я жизни вечной.

Их благовонные слова

Из уст рубиновых струились,

И чувства в сердце их светились,

Как из-за тонких облаков

Сияют звезды золотые;

И все их помыслы святые

В одну сливалися любовь.

Где ж ты, моя минута счастья?

Гонюсь за сладкой тишиной:

Но я уж в области ненастья,

И буря воет надо мной.

<1824>

Сон русского на чужбине

Отечества и дым

Нам сладок и приятен!

Державин

Свеча, чуть теплясь, догорала.

Камин, дымяся, погасал;

Мечта мне что-то напевала,

И сон меня околдовал…

Уснул – и вижу я долины

В наряде праздничном весны

И деревенские картины

Заветнойрусской стороны!..

Играет рог, звенят цевницы,

И гонят парни и девицы

Свои стада на влажный луг.

Уж веял, веял теплый дух

Весенней жизни и свободы

От долгой и крутой зимы.

И рвутся из своей тюрьмы,

И хлещут с гор кипучи воды.

Пловцов брадатых на стругах

Несется с гулом отклик долгий;

И широко гуляет Волга

В заповедных своих лугах…

Поляны муравы одели,

И, вместо пальм и пышных роз,

Густые молодеют ели,

И льется запах от берез!..

И мчится тройка удалая

В Казань дорогой столбовой.

И колокольчик – дар Валдая —

Гудит, качаясь под дугой…

Младой ямщик бежит с полночи:

Ему сгрустнулося в тиши,

И он запел про ясны очи,

Про очи девицы-души:

«Ах, очи, очи голубые!

Вы иссушили молодца!

Зачем, о люди, люди злые,

Зачем разрознили сердца?

Теперь я горький сиротина!»

И вдруг махнул по всем по трем…

Но я расстался с милым сном,

И чужеземная картина

Сияла пышно предо мной:

Немецкий город… все красиво,

Но я в раздумье молчаливо

Вздохнул по стороне родной…

<1825>

Море

Душа томится в вихрях света;

Мне душен воздух городской;

И я, оставя за собою

Заботы, пыль и тесноту,

Спешу на дикий берег моря —

На зов понятной мне мечты…

Я вижу синее пространство

В его роскошной широте;

И мне повеял ветер свежий,

Как будто с родины моей!

Златое сердце утопало

В волнах багряных облаков,

И флаги алые ходили

Под дымным синевом небес;

И я увидел, как знакомца,

Долину влаги голубой;

И необъятное пространство

Так нравилось моей душе,

Как будто что-то ей родное…

Не знаю… или, может быть,

И знаю… но могу ль сказать

Языком скудным человеков

О том, чей дивный образ нам —

Необозримое пространство!

И почему к себе всегда

Манит фантазию поэта

Румянцем блещущая даль?..

Я слушал плеск валов шумящих