Русские отряды на Французском и Македонском фронтах. 1916–1918. Воспоминания - [73]

В интересах исторической справедливости следует отметить настойчивую работу генералов Занкевича и Лохвицкого по сохранению русских воинских частей путем различных способов их переформирования, по смягчению принятия французским правительством постановлений о русских войсках и по облегчению условий их жизни на работах.

Генерал Занкевич категорически протестовал против отправки наших солдат в Африку, выдвигая те доводы, что для массы русского населения отправка в Северную Африку будет казаться равноценной применявшейся в России ссылке в Сибирь, или в места отдаленные. Таким образом, русским максималистам будет дана возможность трактовать эту меру как крайне нежелательную репрессию. Во всяком случае, генерал Занкевич требовал:

1. Назначения в команды отправляемых русских офицеров, русского доктора и священника;

2. Установления в Африке такого же режима, как и в других местах, и

3. Назначения переводчиков.

К 6 января 1918 года численность русских военных контингентов во Франции и в Африке определялась следующими цифрами:

1. Рабочих в различных округах Франции 11 522

2. Отправленных и имеющих быть отправленными в Северную Африку 4 746

3. Находящихся на фронте (в положении бойцов) 225522

4. Больных и в командах различного назначения 2 499

5. Заключенных под стражу (Ile d’Aix) 12

Итого: 19 031[81]

Весьма трудно перечислить характер тех работ, к выполнению которых были привлечены русские военные контингенты. Они работали и в тылу армии, находясь в распоряжении французского главнокомандования, и в предприятиях государственного характера, в ведении различных министерств, и на частных заводах, рудниках, земледельческих фермах, лесных заготовках, и даже в торговом мореходстве. Нужда в рабочих была во время войны во Франции огромная и своим трудом русские солдаты продолжали, хотя и в другой форме, приносить пользу общему делу Держав Согласия. Сначала наших солдат разбирали с некоторою опаскою, но впоследствии спрос на русскую рабочую силу вырос весьма значительно. И в самом деле, трудоспособность русского простого человека общеизвестна. Что касается поведения рабочих, то это последнее можно охарактеризовать словом – «пестрое». Имелись и жалобы, но нигде не наблюдалось массовых беспорядков. В общем, число предпринимателей, довольных трудом русских солдат и их поведением, несомненно превосходило. Мнение это доказывается хотя бы тем, что на удовлетворение всех заявок не хватало людей. Вначале главная французская квартира высказывалась против назначения русских рабочих отрядов для работ в тылу армий. Через некоторое же время тот же орган уже протестовал против увода тех же рабочих (их было до пяти тысяч человек) из района армейского тыла, находя работу их полезной[82]. При этом русские рабочие работали не только в тылу французских армий, но и американских войск, а также канадийцев. Освобожденные из-под власти комитетов и влияния агитаторов, имевших возможность замешаться лишь в некоторые партии рабочих, люди выполняли свои обязанности, в общем, добросовестно.

Рабочие, согласно изданных в отношении их постановлений, должны были быть разбиты поротно, считая по пятьсот человек (позднее по двести пятьдесят человек) в роте. Каждая такая рота должна была находиться под командой русского обер-офицера, у которого в качестве помощников было положено еще по четыре младших офицера. Роты, работавшие в одном районе, могли быть соединяемы в один отряд под начальством русского штаб-офицера. Для связи местного французского командующего войсками с отрядами рабочих должны были быть назначены особые офицеры из французской армии. Задача их заключалась в том, чтобы заботиться о наилучшем разрешении различных возникающих вопросов, не исключая тех, которые были связаны с использованием труда этих рабочих. Конечно, допускались и различные отступления от этого общего порядка, вызывавшиеся местными условиями и характером работ.

На македонском фронте известие о «триаже» произвело среди 2-й особой русской дивизии сильное возбуждение. Отрицая право французского правительства на расформирование русских войсковых частей и не отдавая себе ясного отчета в той анархии, которая водворилась в России, солдаты, а частью и офицеры, задавали вопрос и требовали ответа – утверждена ли новая организация русским Временным правительством[83]? Известно ли о ней, по крайней мере, генералу Занкевичу или, в крайности, нашему послу в Париже? Генерал Тарановский выражал в телеграмме на имя генерала Занкевича большую тревогу по поводу того, что к операции «триажа» приказано было приступить слишком спешно, не дав возможности подготовить к нему людей; поэтому и результаты опроса, добавлял он, будут малоудовлетворительными. Многие выражали желание остаться на Македонском фронте, но отказывались ехать сражаться на французский фронт. Артиллеристы соглашались служить только в особом артиллерийском легионе, но отказывались подписать ангажемент на дальнейшее участие в военных действиях, если им не будет предоставлена возможность нести дальнейшую службу в артиллерии. Их удалось, в конце концов, использовать в Македонии в артиллерийских парковых частях. Вызывала также недовольство намеченная отправка не желающих стать добровольно на работы в Северную Африку, причем такие люди спрашивали себя, почему бы их не отправить на острова Архипелага? Словом, появилась масса вопросов, требовавших предварительного разрешения. В связи с их невыясненностью, первые результаты «триажа» были, в самом деле, очень неудовлетворительными; они сгладились лишь впоследствии.