Русские народные песни - [74]

Молодых монашенок —

А я всех их, оскверню,

Уж я всех оскверню».

Сватался к Катюшеньке

Из Сан-Питера купец,

Хвалил он, похваливал,

Он свое житье-бытье:

«У меня, у молодца,

Полтораста кораблей!» —

«Думаю, подумаю —

Я за этого нейду!»

Сватался к Катюшеньке

Из Москвы генерал,

Хваливал, похваливал

Он свое житье-бытье:

«У меня, у молодца,

Полтораста душ крестьян!» —

«Думаю, подумаю —

Я за этого нейду!».

Сватался к Катюшеньке

Из трактира музыкант,

Хваливал, похваливал

Он свое житье-бытье:

«У меня, у молодца,

Только скрипка да гудок!» —

«Думаю, подумаю —

Я за этого пойду.

Сыта ли, не сыта —

Всегда буду весела;

Выду я на улочку —

Будет честь мне, похвала,

Честь мне будет, похвала,

Музыкантова жена!»

Шейн, стр. 153–154, № 597, Вятская губ.

222. «Ехали попы с ярманки, поломали яблоньки...»

Ехали попы с ярманки,

Поломали яблоньки.

        Соловей, соловей во саду,

        Канареечка в зеленом,

        Канареечка тёх-тере-рёх.[43]

Яблоньки садовые,

А груши медовые.

Как хотела меня мать

Да за дьякона отдать.

За дьякона не пойду,

Я его, верно, не люблю. –

Как хотел меня папаша

Да за богатого отдать.

Он того не понимает,

Что в богатстве век страдать.

Деньги — дело нажитое,

Об них нечего тужить.

А любовь — дело другое,

Ею надо дорожить.

«Песни и сказки Воронежской области», 1940, стр. 104–105.

223. «Заинька, по сеничкам гуляй-таки гуляй!»

Заинька, по сеничкам

        Гуляй-таки гуляй!

Серенький, по новеньким

        Знай — погуляй!

Некуда заиньке

        Выскочити,

Некуда серому

        Выпрыгнути:

У всех-то дверей

        По три девицы стоят:

Одна в тафте,

        Другая в камке,

А третья-то, горюшечка,

        Вся в золоте…

Не хочу тафты,

        Не хочу камки,

Хочу ситчику

        Полосатенького,

Люблю молодца

        Кудреватенького.

Васнецов, стр. 127, № 114.

224. «Молодка, молодка молоденькая, головка твоя победненькая...»

Молодка, молодка молоденькая,

Головка твоя победненькая,

Не с кем мне, молодке, ночку ночевать,

Не с кем мне, молодке, темну переспать.

Лягу спать одна, да без мила дружка,

Без мила дружка берет грусть-тоска.

Грусть-тоска берет, далеко милый живет,

Далеко-далеко на той стороне,

На той стороне, не близко ко мне.

Ходит мой милой той стороной,

Машет мой милой правою рукой,

Ручкой правою, шляпой черною:

«Перейди, сударушка, на мою сторонушку». —

«Я бы рада перешла, да переходу не нашла;

Жердочка тонка, речка глубока».

Во этой во речке купался бобер,

Купался, не купался, весь вымочился,

На горку взошел, отряхивался,

Отряхивался, оглядывался:

«Не рыщет ли кто, меня, бобра, ищет?»

Охотнички рыщут, черна бобра ищут,

Хотят бобра бить, хотят застрелить,

Маше шубу сшить, бобром опушить.

Опушка боброва, Маша черноброва,

Чернобровая, черноглазая,

Белолицая, круглолицая.

Брови черные наведенные,

Глаза серые, развеселые,

Щечки алые, расцвеченные.

Акимова, стр. 190–191, № 187.

225. «Вдоль по улице молодчик идет...»

Вдоль по улице молодчик идет,

Вдоль по широкой удалый идет!

        Ой, жги, ой, жги! Говори!

        Вдоль по широкой удалый идет.[44]

Как на молодце-то смурый кафтан,

Опоясочка-то шелковая,

Рукавички-то барановые,

А сапожки-то сафьяновые.

На нем шапочка-то бархатная,

А околышек черна соболя.

Под полой несет дуду-загулу,

Под другой-то он гусли несет.

Как струна-то загула, загула,

А другая выговаривала:

«Пора б молодцу женитьбу давать,

Холостому время свататься.

Стару бабу за себя б ему взять,

Стару бабу на печи бы держать,

Старой бабе калачи б покупать,

Стару бабу киселем бы кормить,

Молоком бабу подпаивать.

Кабы бабе калача, калача,

Стала б баба горяча, горяча;

Кабы бабе киселя, киселя,

Стала б баба весела, весела;

Кабы бабе молока, молока,

Стала б баба молода, молода;

Кабы бабе сапоги, сапоги,

Пошла б баба в три ноги, в три ноги.

Затянула б тогда песню она,

Тонким, звонким голосочком своим:

„Ты любимая ли песня моя!

Я любила тебя в девках певать…“»

Кашин, ч. III, стр. 59.

226. «Не ель-сосна раззыбалася...»

Не ель-сосна раззыбалася,

        Ай, люли, люли, раззыбалася![45]

Там Аксиньюшка разгулялася.

За нею батюшка посылочку,

Гонец за гонцом, посол за послом.

Я того гонца не убоялася,

Первый кур попел — я домой нейду,

Другой кур попел — я не думаю,

Третий кур попел — я домой пошла,

Я домой пошла — заря взошла.

Прихожу я ко двору ко широкому,

Ко терему ко высокому:

Мой высок терем растворен стоит,

Мой браный полог распышон висит,

Мой ревнивый муж в переду сидит,

А ременна плеть на гвоздю висит.

Он на лавице подвигается,

За ременну плеть принимается,

Он и бьет жену понапрасницу,

По чужим речам, по моим плечам:

«Ты не ходи, жена, на улицу,

Не играй, жена, со ребятами,

Со ребятами, все женатыми».

Шейн, стр. 169–170, № 639, Псковская губ.

227. «Как у наших у ворот, ой, люли, у ворот...»

Как у наших у ворот,

Ой, люли, у ворот,

Ой, люли, у ворот![46]

Стоял девок хоровод,

Молодушек табунок.

Меня девки кликали,

Молодушки манили.

Меня свекор не пущает —

Свекровушка улещает:

«Гуляй, сноха, до зари»!

Как зоренька занялась,

А я, млада, собралась,

Подхожу я ко двору, —

Ходит деверь по двору.

«Деверечек-батюшка,

Вороточки отопри,

Меня, младу, пропусти,

До кроватки проводи,

До кроватки тесовой,

До перинки пуховой.

Бить-то станет-отойми,

Целовать-то станет — прочь поди».

Магнитский, стр. 114, № 4.

228. «Во поле береза стояла...»