Русские народные песни - [56]

Я ли, сирота, на чужой стороне.

        Плакать я не смею,

Плакать я не смею, тужить мне не велят.

        Только мне велят,

Только мне велят потихоньку вздыхать.

        Выйду я на горку,

Выйду я на горочку на крутенькую.

        Погляжу я в поле,

Погляжу я в поле, из очей слезы текут.

        Вздумаю бежать,

Вздумаю бежать, мои ноженьки нейдут.

        Вздумаю нанять,

Вздумаю нанять, у меня ли денег нет.

        Рада бы лететь,

Рада бы лететь, у меня ли крыльев нет…»

Пальчиков, № 62.

125. «Была я у матушки любимая дочь...»

Была я у матушки любимая дочь,

Сударыне матушке опостылела,

Начала матушка избывать меня,

Избыла сударыня в один час:

Взяла меня матушка за правую руку,

Повела сударыня на быструю реку,

Посадила меня матушка на легкий стружок,

Сама села матушка на крутой бережок.

Кричит, шумит матушка: «Дитятко, простимся с тобой!» —

«Нельзя, нельзя, матушка, проститься с тобой:

Стружок плывет, матушка, как сокол, летит,

Гребцы гребут, матушка, как крылом машут.

Ах жди, не жди, матушка, на пятом году

Прилечу, сударыня, кукушечкою,

И я сяду, матушка, в зеленом саду,

И я стану, матушка, слезно куковать,

Ручьи-слезы, матушка, во терем пущать».

Киреевский, 1929, стр. 70, № 1891, Рязанская губ.

126. «Калинку с малинкой вода поняла...»

Калинку с малинкой вода поняла,

На ту пору матушка меня родила,

Не собравшись с разумом, замуж отдала,

Замуж отдала за неровнюшку,

За неровнюшку, в чужу сторону,

Во чужу сторонушку — во лиху семью.

Чужая сторонушка без ветру сушит,

Чужой отец с матерью без дела бранят;

Посылают меня, молоду, во полночь по воду.

Зябнут, зябнут ноженьки, у ключа стоя,

Прищипало рученьки к коромыслицу,

Текут, текут слезоньки по белу лицу,

Утираю слезоньки белым платком.

Не буду я к матушке ровно три года —

На четвертом годике пташкой полечу,

Горькою я пташечкою-кукушечкою.

Сяду я у матушки в зеленом саду,

На любиму яблоньку — на матушкину:

Горькими слезами я весь сад потоплю,

Тяжелыми вздохами весь сад посушу,

Закукую в садике жалобнехонько,

Горькими причетами я мать разбужу.

Матушка по горенке похаживает,

Любезных невестушек побуживает:

«Вставайте, невестушки, голубки мои!

Что это за чудо у нас случилось,

Что у нас зеленый сад без ветру посох,

Без дождя без сильного садик потонул?

Что у нас во садике за пташка поет,

Жалобною песенкой сердечушко рвет,

Ретиву сердечушку назолу дает?»

Большая невестушка возговорила:

«Что это за пташечка — пойдем поглядим!»

Середня невестушка: «Пойдем изловим!»

А малый-то братец: «Пойдем застрелим!»

Жена ему молвила: «Пташечки не бей,

Пташечка-кукушечка — сестрица твоя,

Прилетела горькая с чужой стороны,

Со чужой сторонушки, из лихой семьи!» —

«Али ты безумная? Сестрица моя

Белая, румяная, всегда весела,

А эта хозяюшка худа и бледна». —

«Оттого худа-бледна — в чужой стороне,

На чужой сторонушке плохое житье».

Мордовцева и Костомаров, стр. 45–46, № 1.

127. «По горенке похожу, в окошечко погляжу...»

По горенке похожу, в окошечко погляжу,

В окошечко погляжу, по миленьком потужу.

Тужила я, плакала, заливалася слезами.

Заливала девушка все дорожки и лужки,

Все дорожки и лужки, славны круты бережки.

За этим за бережком бежит речка, не шумит,

За этой за реченькой тут зеленый сад стоит,

Во этом во садике соловеюшко поет.

Ты не пой, соловеюшко, не пой громко во саду,

Не давай назолушки сердечушку моему,

Что и так сердечушко надорвалось плачучи,

Надорвалось плачучи, в чужих людях живучи,

В чужих людях живучи, у чужого батюшки,

У чужого батюшки, у неродной матушки!

Чужой отец с матерью безвинно журит, бранит,

Безвинно журит, бранит, понапрасну говорит,

Понапрасну говорит, будит рано поутру,

Будит рано поутру, посылает за водой,

Посылает за водой по морозу босиком.

Киреевский, 1917, стр. 54, № 1365, Новгородская губ.

128. «Лучина, лучинушка березовая!..»

Лучина, лучинушка березовая!

Что же ты, лучинушка, неясно горишь?

Неясно горишь, горишь, не вспыхиваешь?

Или ты, лучинушка, в печи не была?

Или ты, лучинушка, не высушена?

Или свекровь лютая водой подлила?

Подружки-голубушки! ложитеся спать,

Ложитесь, подруженьки, вам некого ждать,

А мне, молодешеньке, всю ночку не спать,

Всю ночку не спать младой — постелюшку стлать,

Постелюшку стлать-то мне, мила друга ждать.

Первый сон заснула я: мила друга нет,

Другой сон заснула я: сердечного нет;

Третий сон заснула я: заря, белый свет!

По белой по зорюшке мой милый идет:

Сапожки на ножках поскрипывают,

Соболина шубушка пошумливает,

На шубушке пуговки погремливают.

Кашин, ч. I, стр. 61.

129. «Спится мне, младешенькой, дремлется...»

Спится мне, младешенькой, дремлется,

Клонит мою головушку на подушечку;

Свекор-батюшка по сеничкам похаживает,

Сердитый по новым погуливает.

        Стучит-гремит, стучит-гремит,

        Снохе спать не дает:

        «Встань, встань, встань ты, сонливая,

        Встань, встань, встань ты, дремливая,

        Сонливая, дремливая, неурядливая!»

Спится мне, младешенькой, дремлется,

Клонит мою головушку на подушечку.

Свекровь-матушка по сеничкам похаживает,

Сердитая по новыим погуливает.

        Стучит-гремит, стучит-гремит,

        Снохе спать не дает:

        «Встань, встань, встань ты, сонливая,

        Встань, встань, встань ты, дремливая,

        Сонливая, дремливая, неурядливая!»