Русские народные песни - [31]

«Ты зачем же, молодец, под меня зашел»?

Как возговорит добрый молодец:

«Не бушуйте, ветры буйные,

Не шатайся ты, не шуми, зелена сосна,

Не жури меня, доброго молодца!

Я не сам, молодец, под тебя зашел,

Занесла меня неволюшка,

Неволюшка, невзгодушка,

Государева солдатчинка!

Припаду я, молодец, ко сырой земле:

Не стонет ли мать сыра земля,

Не плачет ли отец с матерью,

Не горюет ли молода жена,

Молода жена с малыми детушками?»

«Новгородские губернские ведомости», 1876, № 37.

89. «Уж вы, ночи мои, ночи темные!..»

Уж вы, ночи мои, ночи темные!

Вечера ли мои, вечера осенние!

Я все ночи, все ночи просиживал,

Я все думы, все думы придумывал —

Как одна ли дума-думушка с ума нейдет,

Она с ума нейдет, со велика разума:

Если б были у меня, у молодца, крылышки,

А еще-то б были да сизые перышки,

Полетел бы я на свою сторонушку,

Поглядел бы я на свое подворьице,

А еще бы я на родного батюшку,

А еще бы я на родную матушку,

А еще бы я на свою молоду жену,

На свою молоду жену да на малых детушек.

Киреевский, 1929, стр. 106, № 2019, Орловская губ.

90. «В чистом поле стояло тут дерево...»

В чистом поле стояло тут дерево,

Березонька бела;

На том ли на дереве сидит птица пава.

Кричит пава: «Запропала солдатская слава!»

Летели гуси со святой Руси, —

«А знать, нам, солдатушки, не бывать на Руси,

На Руси не бывать, отцов не видать,

Матерей не знать». —

«Солдатушки, ребятушки, а где ваши домы?», —

«Наши домы — круты горы, широки раздолья,

То наши подворья». —

«Солдатушки, ребятушки, а где ваши жены?» —

«Наши жены — ружья заряжёны, штыки присажены». —

«Солдатушки, ребятушки, а где ваши дети?» —

«Наши дети полужёны, в сумы положены,

В поход припасёны». —

«Солдатушки, ребятушки, а где ваши тетки?» —

«Наши тетки — шапки теплы на буйной головке». —

«Солдатушки, ребятушки, а где ваши кони?» —

«Наши кони — резвы ноги, завсегда в походе,

В казенной работе.

Мы под Киев подходили, на горку всходили,

Мы на горочку всходили, во фрунт становились».

Киреевский, 1929, стр. 193, № 2402, Симбирская губ.

91. «Горька-то в поле травонька, полынь горькая...»

Горька-то в поле травонька, полынь горькая,

Еще-то горчее того служба царская;

Что день-то, ни ночь нам, солдатушкам, угомону нет:

Темна ноченька приходит — на карауле быть,

Бел денечек наступает — во строю стоять.

Пристоялись наши ноженьки на сырой земле,

Пригляделися наши глазыньки на Дунай-реку,

Придержалися наши рученьки к строеву ружью.

Не ясён сокол, вольна пташечка, по горам летит,

Как наш-от ли православный царь по полкам гулял;

Он глядел, смотрел, православный царь, своей силушки:

«Ах, знать-то, моя силушка притомленная,

По коленушки моя силушка во крови стоит!

Ах, чем тебя, силушка, будет жаловать?

Или селами, деревнями, или золотой казной?» —

«Не надо нам, православный царь, злата-серебра:

Пусти нас, православный царь, на свою сторону,

На свою сторону — к отцу, к матери, на святую Русь!»

Киреевский, 1929, стр. 269, № 2692.

92. «Что победные головушки солдатские...»

Что победные головушки солдатские,

Они на бой и на приступ — люди первые,

А к жалованью — люди последние…

Как со вечера солдатам поход сказан был,

Со полуночи солдаты ружья чистили,

Ко белу свету солдаты на приступ пошли.

Что не грозная туча подымалася,

Что не черные облака сходилися,

Что подымался выше облак черный дым,

Загремела тут стрельба ружейная;

Что не камушки с крутых гор покатилися,

Покатились с плеч головушки солдатские;

Что не алое сукно в поле заалелося,

Заалелася тут кровь солдатская;

Что не белые лебедушки воскликнули,

Так воскликнут молоды жены солдатские.

Соболевский, т. VI, стр. 116, № 145.

93. «Сторона ль ты моя, сторонушка...»

Сторона ль ты моя, сторонушка,

Сторона моя незнакомая,

Что не сам я на тебя зашел,

Что не добрый меня конь завез,

Не буйны ветры завеяли,

Не быстры реки залелеяли.

Занесла меня, доброго молодца,

Что неволюшка солдатская,

Грозна служба государева.

На чужой дальней сторонушке

Ни отца нету, ни матушки,

Ни брата, ни родной сестры,

Ни младой жены, ни малых детушек.

Как на чужой дальней сторонушке

Что ложился я, добрый молодец,

На голых досках без постелюшки,

Умывался я, добрый молодец,

Что своими горючьми слезьми,

Утирался я, добрый молодец,

Я своею полой правою.

Чулков, ч. III, стр. 687–688, № 167.

94. «Ты долина ли моя, долинушка, раздолье широкое!..»

Ты долина ли моя, долинушка, раздолье широкое!

Ничего-то на тебе, долинушка, да не уродилось:

Нет ни травушки, ни муравушки, ни алых цветочков;

Уродился на тебе, долинушке, один ракитовый кустик.

Возле кустика возле ракитова дороженька пролегала,

Как никто-то по этой дороженьке не ходил, не ездил,

Только шли-прошли по этой дороженьке горьки солдаты;

Они, шедши, эти солдатушки, шедши, приустали.

Приустамши, эти солдатушки сели, отдохнули,

Отдохнумши, эти солдатушки в поход подымались.

Во сыром-то бору на сосенке кукушечка куковала.

Не кукуй ты, не кукуй, горькая кукушечка, во сыром во борочке,

Не давай ты, не давай тоски-назолушки молодым горьким солдатам!

Уж и так-то нам, солдатушкам, служить очень тошно:

Что загнал-то нас, загнал православный царь во иные земли,

Поморил-то нас православный царь голодною смертью;

Он не день-то нас морил, не неделюшку — ровно три годочка.

Нет ни весточки, нет ни грамотки с родимой сторонки.