Русские народные песни - [20]

Над горой взойди над высокой,

Над дубровушкой взойди над зеленою,

Над полянушкой взойди над широкою,

Обогрей-ка нас, добрых молодцев,

Добрых молодцев, сирот бедныих,

Сирот бедныих, солдат беглыих,

Солдат беглыих, беспачпортныих!

Как по Волге, Волге-матушке,

Повыше было села Лыскова,

Пониже села Юркина,

Против самого села Богомолова,

Вытекала тут быстра речушка,

По прозванью речка Кержинка;

По речушке бежит лодочка,

Бежит-то лодочка не ловецкая,

Не ловецкая — молодецкая,

Молодецкая, воровская, косная;

Посередь лодки стоит деревцо,

На деревце бел тонкий парус,

Под парусом бел тонкий шатер,

Под шатром лежит дорогая кошма,

Под кошмой лежит золота казна,

На казне лежит платье цветное,

На платьице сидит девица;

Сидит девица — призадумалась,

Призадумавши, пригорюнивши, —

Не хорош-то ей сон привиделся:

Атаманушке быть зарезану,

Есаулушке быть повешену,

Молодцам-гребцам во тюрьме сидеть,

А мне, девушке, быть на волюшке,

На родимой на своей сторонушке,

У своего батюшки и у матушки.

Киреевский, 1929, стр. 212, № 2480, Симбирская губ.

24. «На степи-то, степи на Саратовской...»

На степи-то, степи на Саратовской

Протекала тут мать Сура-река,

На Суре-реке легка лодочка.

Ты взойди, взойди, солнце красное,

Обогрей, солнце, добрых молодцев,

Добрых молодцев, воров-разбойников!

Назади сидит атаман с ружьем,

На корме сидит есаул с багром,

Середи лодочки красна девица;

Она плачет, что река льется,

Горючи слезы, что волны бьются.

Атаман девку уговаривал:

«Ты не плачь, не плачь, красна девица!

Ты бери себе золотой казны,

Сколько тебе надобно,

Надевай на себя платья цветного!» —

«Ты голубчик мой, атаман большой!

Мне не надобно твоего платья цветного,

Не хочу твоей золотой казны!

Ты зачем увез из моей стороны,

Разлучил меня с отцом, с матерью,

С отцом, с матерью, с родом-племенем?»

Киреевский, 1917, стр. 78, № 1447, Московская губ.

25. «Разыгралась-разбушевалась Сура-река...»

Разыгралась-разбушевалась Сура-река,

Она устьицем упала в Волгу-матушку,

На устьице вырос част ракитов куст;

У кустика лежит бел-горюч камень,

А у камешка сидят все разбойнички,

Сидят-то они дуван дуванят;

Да кому-то из них что достанется?

Кому золото, кому серебро,

Кому кунья шуба, кому золот перстень.

Одному доброму молодцу ничего не досталося,

Досталася ему одна красна девушка.

Как растужится-разгорюется удал добрый молодец:

«Во разбое-то я у вас первый был,

Во дуване-то я у вас последний стал».

Как возговорит ему красна девушка:

«Ты не плачь, удал добрый молодец!

У меня, у красной девицы, есть кунья шуба,

Кунья шуба стоит восемьсот рублей;

Еще есть у меня, у девушки, золотой перстень,

Золот перстень стоит девятьсот рублей».

Как возрадуется удал добрый молодец,

Что бросился ей на белую грудь,

Целовал ее белы рученьки.

Мордовцева и Костомаров, стр. 75, № 27.

26. «Растужился млад ясен сокол...»

Растужился млад ясен сокол,

Сидючи сокол во поиманю,

Во золотой во клеточке,

На серебряной на нашесточке.

Жалобу творит млад ясен сокол

На залетные свои крылышки,

На правильные мелки перышки:

«Ой вы, крылья мои, крылышки,

Правильные мелки перышки!

Уносили вы меня, крылышки,

И от ветра и от вихоря,

От сильного дождя осеннего,

От осеннего от последнего;

Не унесли вы меня, крылышки,

От заезжего добра молодца,

От государева охотничка!»

Киреевский, 1929, стр. 199, № 2427, Симбирская губ.

27. «Ты детинушка-сиротинушка...»

Ты детинушка-сиротинушка,

Бесприютная ты головушка!

Без отца ты взрос и без матери,

На чужой дальней на сторонушке,

Нет ни батюшки, нет ни матушки,

Что ни братца-то, ни родной сестры,

Что ни душечки молодой жены.

Вдоль по улице гулял молодец,

Разнимает ли его грусть-тоска,

Пристигает ли темна ноченька,

Не пускают-то ночевать никто,

Называют-то все разбойником,

Закрывают-то все окошечки,

Затворяют-то все воротечки —

Посылают-то его к вдовушке.

«Ты пусти, пусти, молода вдова!

У тебя не год годовать-то мне,

У тебя стоять не неделюшку,

Ночевать-то мне одну ноченьку:

Обсушить свое цветно платьице,

Посмотреть лишь мне на твое житье».

Кашин, ч. I, стр. 127.

28. «Как доселе у нас, братцы, через темный лес...»

Как доселе у нас, братцы, через темный лес

Как никто-то у нас, братцы, не прохаживал,

Не пропорхивал тут, братцы, млад ясен сокол,

Не пролетывал, братцы, ни сизой орел,

А как нынеча у нас, братцы, через темный лес

Пролегла, лежит широкая дороженька,

Что по той ли по широкой по дороженьке,

Проезжал тута удалый добрый молодец.

На заре-то было, братцы, да на утренней,

На восходе-то было, братцы, красного солнышка,

На закате-то было, братцы, светлого месяца:

Как убит лежит удалый добрый молодец,

Что головушка у молодца испроломана,

Ретиво сердце у молодца испрострелено.

Что постелюшка под молодцем камыш-трава,

Изголовьице под добрым — част ракитов куст,

Одеяличко на молодце — темная ночь,

Что темная ночь холодная, осенняя.

Прилетали к добру молодцу три ласточки,

Из них первая садилась на буйной главе,

А другая-то садилась на белой груди,

Ах, как третия садилась на скорых ногах.

Что как первая-то пташка — родна матушка,

А другая-то пташка — то мила сестра,

Ах, как третья-то пташка — молода жена.

Они взяли мертво тело за белы руки,

Понесли они то тело во высокий терем.

Его матушка плачет — что река льется,

А родная сестра плачет — как ручьи текут,