Русские флотоводцы. Исторические портреты - [138]

Двухкильватерная колонна атакующих кораблей легла курсом на внутренний Синопский рейд, до которого по карте оставалось две с половиной мили. В это время пелена дождя, скрывавшая побережье, внезапно отодвинулась к югу. Прямо по курсу открылась турецкая эскадра, а справа по траверзу на берегу хорошо просматривались первая и вторая батареи.

Противник явно был застигнут врасплох. Это было видно по той суете, которая поднялась на рейде. На палубах туда и сюда забегали матросы, по бухте во всех направлениях засновали шлюпки, задымил пароход.

На стеньге «Императрицы Марии» появился сигнал, обычный для повседневной жизни. Флагман показывал время полудня и тем самым как бы вновь повторяя, что всё в порядке.

В эти мгновения по первому выстрелу с «Ауни Аллаха» все суда турецкой эскадры открыли пушечный огонь.

Нахимов взглянул на часы и сказал Барановскому:

— Запишите в вахтенном журнале: «В двадцать восемь минут первого часа пополудни противник открыл огонь». Поднять сигнал: «Взять на гитовы».

Первый выстрел, как и первый залп, в военном деле значит много. Открывающий огонь первым ожидает немалого.

Первые залпы турецкой эскадры были произведены картечью и пришлись на рангоут. На «Императрице Марии» они расколотили рангоут, особенно на грот-мачте. Саженный кусок расщеплённой стеньги, падая, задел и ударил по плечу Нахимова. Тот слегка поморщился, стряхнул с эполета щепки, произнёс, отвечая адъютанту Острено:

— Так-с, чепуха-с. — Затем повернулся, чтобы идти на юг, и вдруг увидел стоящего на коленях матроса. Побледневшие губы его бормотали молитву, и он беспрерывно крестился трясущейся рукой.

Подойдя сзади, адмирал несильно вытянул его вдоль спины подзорной трубой; матрос вскочил, глядя ошалелыми глазами на Нахимова, а тот, перекрывая шум стрельбы, сказал, едва сдерживая улыбку:

— На это, братец, у тебя будет время, а нынче ступай делай своё дело!

Пушечный огонь турок перебил почти все ванты у грот-мачты, нижние и средние паруса на всех мачтах зияли большими дырами, свисали клочьями.

Но главного турецкие залпы не достигли — люди, как и корпуса кораблей, были целы. К тому же все артиллерийские деки турецких судов заволокло дымом от пальбы собственных пушек, и артиллеристы не знали, куда целить.

В эти минуты русский флагман отдал якорь в 150–200 саженях напротив «Ауни Аллаха», развернулся на шпринге и дал залп всеми орудиями правого борта. 38 пушек и 4 бомбических орудия начали громить батальным огнём корабль Осман-паши.

Следом за флагманом в 200 саженях от противника стали на якоря корабли первой колонны под командой капитанов 2-го ранга Ергомышева и Микрюкова и открыли огонь по турецким судам и береговым батареям. Слева заняли места по диспозиции и начали губительным огнём сокрушать неприятеля «Париж», «Три Святителя» и «Ростислав».

Противник, почувствовав смертельную опасность, ответил ураганной стрельбой.

На юте, переходя от борта к борту, следил за боем Нахимов. Один за другим вступали в сражение русские корабли. Вокруг свистели ядра, разлетались в стороны осколки бомб, раздробленные куски рангоута, горящие куски парусины и щепы. Дым и пламень вперемежку с копотью обволакивали временами ют. Перебитая рея грот-мачты внезапно с треском полетела вниз, прямо на адмирала, но в полуметре над ним вдруг повисла, зацепившись за ванты. Нахимов остановил пробегавшего матроса:

— Ступай-ка, братец, в салон, пускай вестовой нальёт мне стакан воды, а ты принесёшь. — Он придержал рукой бросившегося исполнять поручение матроса. — Да пусть стакан даст дарёный, лазаревский.

Едва успел матрос отбежать, а Нахимов отойти к борту, как на том месте, где они стояли, упала раскалённая бомба. Закрутившись, шипя, разбрасывая снопы искр, она зажгла всё вокруг и через несколько мгновений с треском разорвалась.

Нахимов оторвал от левого рукава вырванный осколком бомбы кусок лоскута с ватой, вытер платком вспотевшее лицо, на котором краснела ссадина, и направил подзорную трубу на корабли Новосильского.

— Вашдитство! — вдруг возник из-за завесы пороховой копоти матрос с салинга. — Велено доложить, пароход туретчины снялся с якоря и отходит!

Нахимов кивнул и двинулся на бак. Так и есть, даже без подзорной трубы видно, как «Таиф», выпустив из трубы шапку дыма, медленно разворачивается на месте и направляется к выходу из бухты. «Удирает, подлец», — подумал Нахимов. Но он спокоен. У входа в бухту им поставлены фрегаты «Кагул» и «Кулевич». Однако парусникам придётся нелегко. «Таиф» — новейший военный пароход.

Вскоре от огня флагмана загорелся фрегат «Фазли Аллах», он бросился к берегу и сел на мель.

В это время громовое «Ура!» долетело до кормы флагмана с «Великого князя Константина» и «Чесмы». Они взорвали бомбами пушечный фрегат «Навек Бахри». Его горящие обломки упали на четвёртую батарею, турецкую часть Синопа, и там занялись первые пожары. Второму противнику «Константина» — фрегату «Несима Зефир» меткие канониры перебили якорь-цепь, его понесло вдоль берега, и он так же приткнулся на мель.

Завершился лишь первый час сражения, а Синопская бухта походила уже на гигантский кипящий котёл.