Русские цари - [41]

Тем не менее все еще появлялись фальшивые претенденты на престол. Самым опасным в последующие годы был мнимый сын Василия Шуйского, в действительности писарь московского приказа Тимофей Акундинов (Акиндинов, Анкудинов, Анкидинов). В течение восьми лет он дер жал в напряжении московских дипломатов, путешествуя по разным западным странам, и между поездками даже вовлек Богдана Хмельницкого в политику казаков, направленную против Москвы (см. далее). Только в 1653 г. герцог Голштейнский в обмен на торговые привилегии для датских купцов выдал Анкудинова, и тот был казнен в Москве. Вождь самого мощного крестьянского восстания 17 в. Степан Разин (см. далее) в начале 70-х годов также вывел на сцену фальшивого претендента, который, правда, выдавал себя за Алексея, старшего сына царя (умер в 1670 г.), то есть претендента в рамках династии. Это доказывает, что Романовы теперь были признаны.

Такая стабилизация объясняется прежде всего личностью любимого народом Алексея Михайловича. Его учителями были дьяк В. С. Прокофьев и писарь Г. В. Львов, у которых он научился древнегреческому языку. Позже он немного выучил польский язык. Он был от природы добродушен и впоследствии получил прозвище «Тишайший», имевшее второе значение — «Светлейший». Эта характеристика, вероятно, основана главным образом на его набожности, которая особенно бросалась в глаза иностранным путешественникам. Но, согласно более полным описаниям, он бывал и очень вспыльчивым. Это тоже замечали иностранцы, как и воинственный дух, поскольку против обычая своих предшественников он лично участвовал в военных походах.

Алексей обладал многими качествами. По его распоряжению постоянно служили панихиды по Ивану Грозному, чье правление Алексей считал образцом самодержавия; как и Иван IV, он стремился к централизации национальных святынь и приказал в 1653 г. перезахоронить в Кремле останки патриархов Иова и Гермогена. Царь сочинил руководство по любимой им соколиной охоте и начал записки о войне против Польши; он любил военное искусство и сам разрабатывал новое оружие. Он судил свое окружение на основании строгих моральных принципов, хотя вина — «грешника» не всегда была доказана. Больше всего он страдал, когда рушилась дружба, поэтому осыпал подарками даже лишенного сана патриарха Никона (см. далее). Таким образом, милосердие и строгость — две добродетели, присваивавшиеся правителям в Древней Руси, — поворачивали Алексея лицом к прошлому. Но он был первым русским государем, который собственноручно подписывал указы, позволял реалистично изображать себя, писал личные (в полном смысле этого слова) письма, был связан крепкой дружбой с некоторыми своими сотрудниками, особенно с А. Л. Ордин-Нащокиным, возглавлявшим посольский приказ. Эти человеческие качества, впервые отмеченные в источниках, побудили молодого царя к тому, чтобы сразу после восшествия на престол довериться другу отца Б. И. Морозову, которого Михаил рекомендовал сыну, находясь на смертном одре.

Этот открытый новому сильный человек подготовил свое возвышение, будучи еще воспитателем Алексея. Теперь он укрепил эту связь, став свояком нового царя. Незадолго до своего восемнадцатилетия Алексей высказал намерение жениться, и по старинному обычаю в Москву со всей страны были свезены двести юных девушек, из которых были выбраны шесть. Из этих шести Алексей сначала выбрал Евфимию Всеволожскую, которая, правда, вовремя представления царю упала в обморок. Стали подозревать, что она скрывает падучую болезнь. Поэтому Евфимию с родителями сослали в Сибирь, а выбор царя пал на Марию Милославскую, дочь обедневшего стольника. И. Д. Милославский принадлежал к клиентам Морозова, поэтому противники Морозова высказали подозрение, что он «помог» первой кандидатке упасть в обморок. Это предположение вовсе не лишено смысла, потому что всего через десять дней после свадьбы царя (16 января 1648 г.) Морозов, которому было уже больше 50 лет, женился на младшей сестре Марии Анне. Многие посчитали неприличным, что Морозов укрепил свое положение и увеличил свое богатство таким образом. По примеру прежних «временщиков» он держал в своих руках пять важнейших и доходнейших приказов, а в конце жизни был владельцем 9100 дворов с 55 000 крестьян в 19 уездах, а также многочисленных мануфактур, мельниц и винокурен.

Сразу после вступления Алексея на престол Морозову были поручены проверка и реформа управления, о которых распорядился еще Михаил Федорович. Для устранения недостатков он уменьшил жалованья, сократил дворцовую челядь и уволил ответственных руководителей («судей») приказов. Правда, его собственные ставленники были так же продажны, и не все мероприятия Морозова по оздоровлению городов были хорошо обдуманы: новый железный эталон, который должен был обеспечить честную торговлю, стоил купцам больших денег, а за отменой прямых налогов, а именно ямских и стрелецких денег (см. главу «Михаил Федорович»), в феврале 1646 г последовало мотивированное татарской угрозой введение акциза, удорожившего соль только в этом году в четыре раза и сделавшего ее таким образом недоступной, так что в конце 1647 г. акциз пришлось отменить. Беспокойство, усиленное такими экспериментами, достигло высшей точки весной 1648 г., когда Морозов взамен налога на соль наряду с взиманием недоимок за последние десять лет потребовал немедленной уплаты прямых налогов за 1646 и 1647 гг., так что в 1648 г. налоги подлежали уплате в трехкратном размере. Нужна была только искра, чтобы разгорелся большой пожар, «соляной бунт».