Русская жена - [8]
Конечно же, к сладкому столу первыми бросились вернувшиеся с прогулки малыши. Они рассказали, что играли в пиратов на открытой веранде. Я выглянула в окно. Вся веранда была разукрашена черепами, костями и еще какими-то кривыми рожами с одним глазом. "Будет мне от домовладелицы "на орехи", если это не отмоется", - мелькнула грустная мысль в голове.
Мы, взрослые, чинно расселись.
- Игорек! - решила разогнать скучноватую обстановку игривая Ольга. - Ты ж коренной волжанин! Я знаю, что ты хорошо поешь, не отпирайся. Давай про Волгу на два голоса!
Она была неотразима с ее очаровательно молящей гримаской, и они запели про хлеба и снега на высоких волжских берегах. У Игоря от природы был поставлен раздольный баритон, а Ольга вторила ему страстным контральто. "Прямо радио! Браво-браво!" - захлопала я с бешеным энтузиазмом, предвкушая отличную хохму. "О, Волга - колыбель моя, любил ли кто тебя, как я?!" - как на сцене декламировал супруг стихи Некрасова, потом опять запел. После "Стеньки Разина" последовала песнь о "Кудеяре-разбойнике" и, с особым чувством, припев: "Господу Богу помолимся, будем ему мы служить..."
Оленька между приступами смеха уже едва-едва могла переводить слова для Гунара-Хельвига. "Как люблю вас всех!" - закричала она, прямо рыдая от хохота.
Доев кусок торта, Гунар, к некоторому моему изумлению, заявил, что очень устал после тяжелого трудового дня в лесу и особенно тряски в тракторе и хотел бы поспать. Я, как ошалелый зомби, собралась перестилать белье в Сережиной спальне, но муж позвал меня обратно. Ольга и Гунар уже заканчивали выяснять отношения. Ольга заявляла, что в России так не принято: поел и спать захотел. В России принято за столом общаться, и только у дикарей засыпают прямо во время застолий. На что Гунар отпарировал, что она, по его мнению, просто Норвегию не любит. "Что, Родину не любишь?" - захохотала я и осеклась, увидев две блестящие слезки в ее очаровательных глазках.
- Я тебе буду звонить, - буркнула Оленька и, схватив плащ, побежала прочь из нашего дома. Гунар-Хельвиг очень извинялся, объясняя, что действительно страшно устает в лесу. Что надо быстро дорубить местную лесосеку и уезжать в Бускеруд (область Норвегии), где ураганом повалено много деревьев. Игорь с виноватой улыбкой на ломаном норвежском очень извинялся за нашу непонятливость. Я переживала свою вину почти с отчаянием, но никак не могла объяснить себе, что сделала неправильно и где ошиблась. А из душевой, где тем временем мылся супруг, еще долго доносились песни про цыганок, разбойников, любушек-зазнобушек и удальцов-молодцов. Глава пятая
Дней десять спустя, где-нибудь в районе полтретьего ночи настойчиво зазвонил телефон. - "Неужели что-то случилось", - завертелась пронизывающая мысль, и я, еще плохо ориентируясь спросонья, с трудом нашла в темноте трубку и чуть было ее не уронила на пол.
- Добрый вечер, Наташа, - возник сдержанный приятный голос Гунара-Хельвига. - Извини за столь поздний звонок, но Оля не у тебя? Нет? Могла бы ты мне найти сейчас телефон Роджера, англичанина с ваших курсов?
- Да, конечно, поищу. А что случилось?
- Оля пропала. Вот пытаюсь ее разыскать.
- Гунар-Хельвиг, Ольга никак не может быть у Роджера. Он уже три недели в тюрьме и на курсы не ходит.
- Что-о? Он еще и в тюрьму попал?
- Он просто выпил кружку пива и сел за руль. В Англии так разрешается, а норвежская полиция наказала его заключением на месяц. Но ничего, Роджер уже скоро освободится. А Боренька спит?
- Боря спит. До свидания, Наташа.
Весь следующий день их номер не отвечал, но ближе к вечеру Ольга собственной персоной появилась у нас в доме.
- Я только на секундочку. Этот ждет в машине.
Она выглядела измученной и какой-то, я бы сказала, потухшей.
- Ты, Наталка, помнишь, рассказывала, что читала о какой-то там "Организации помощи русским женщинам" в Киркенесе. Можешь разыскать сейчас туда телефон?
- Постараюсь. Что произошло-то с тобой?
- А-а, даже вспоминать противно. Сначала этот гад приезжал, ну этот Пер - дружок. Я заперлась в спальне, чтобы его не видеть. Мой стучит мне в дверь, говорит: "Ольга, это же гость. Принеси на стол чего-нибудь. Потом запрешься опять". Я намазала им их дурацких бутербродов, налила соку и понесла на подносе. Официантку, видишь ли, нашли. Эта свинья, Пер, мне и говорит: "Все пендришь из себя, русская красавица? Никак не успокаиваешься... Ничего, уже не долго осталось!" Слушай, я не могла больше терпеть. Схватила стакан сока и плеснула в его противную рожу.
- Ой, прямо как Жириновский!
Смешно было представить этакую сцену.
- Да, как Жириновский, - недовольно осекла меня Оля. - Потом бросила их в доме к чертовой матери. Сама топала четыре километра через лес, поймала машину и сидела в баре в Кристиансанде до утра. Утром вернулась, Борьку-то кормить надо, да и испугался он. Заодно вещички собрала. Все, с меня хватит. Домой хочу в Архангельск, к маме с папой. - Она отчаянно разрыдалась. - Как тут у них разводятся?!
Я попыталась ее успокоить:
- Оленька, может не стоит так торопиться. Ты сейчас, я понимаю, в таком состоянии и тебе бы надо...
Роман русской писательницы из Норвегии Натальи Копсовой «Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов» – это удивительное по силе психологизма и эпопейному размаху произведение о сложной судьбе нашей современницы и соотечественницы Вероники Малышевой, волею случая занесенной в Норвегию, холодную страну жестоких страстей. Вероника – русская душой – попадает в опасный и коварный мир дипломатических и шпионских интриг, в нем ей суждено потерять любовь и снова обрести ее, не потеряв саму себя.«Норвежская рулетка» – не просто история жизни, но история нашего времени, в котором ложь и правда так тесно сплелись, что одно порой не отличить от другого.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.