Русская жена - [6]

- Да ничего, - попыталась успокоить меня и себя Оленька. - Она только здесь, в Норвегии, психует. Случись такое в Архангельске, Света по-другому бы себя вела и разговаривала. Я бы не позавидовала этому мужику. Узнал бы, скотина, где раки зимуют! Нам с тобой они поболтать не дают, но ведь ты до вечера посидишь? Во сколько детишки ложатся спать? Тогда до полдевятого вечера - ладно?

Ольга вручила детям по подогретой булке с сосиской; спасла котенка из аквариума, где он по распоряжению Бори должен был бы наловить рыбки: большой и маленькой; поймала летавших по кухне птичек; поменяла в спальне постель, в которой малыши вместе с предварительно вымазанным краской котиком валялись до этого, и скорее для красоты, чем для пользы, так как было совсем не холодно, зажгла камин в центральном зале. Отблески от огня в камине, встроенном в стену прямо напротив аквариума, завораживающе заплясали в стекле последнего, создавая иллюзию невероятного слияния в одно целое огня и воды. Поймав мой зачарованный взгляд, Оленька решила показать свои картины. Оказалось, что она еще и рисует, предпочитая масло акварели и прочим краскам, уже записалась на уроки живописи в Арендале и сейчас-то как раз пытается запечатлеть мистическую игру янтарных языков, ласкающих расплавленную ими воду.

- А после, - с ироничным жаром задышала мне в ухо Ольга, промассажирую тебя хорошенько в нашей замечательной ванной. Заодно надушимся моей коллекцией французских духов. Сегодня - гуляй девки! Вибратор только Борька спрятал где-то и не отдает, а батарейку от него вставил в свой пистолет.

Со двора послышался шум подъезжающего автомобиля, следом появился и сам Ольгин супруг. Поскольку был только час дня, я поинтересовалась у подруги, во сколько же Гунар обычно заканчивает работу. Ну, конечно же, дровосеки, работающие сами на себя по принципу человек-фирма, и рабочие часы определяют на собственное усмотрение.

- Как хорошо, что ты у нас погостила! Оля должна иногда поговорить по-русски. Сейчас я быстро приму душ и отвезу вас домой. - Еще минуты три, перед тем как удалиться, Гунар порасспрашивал о том, как мы провели совместное время и чем занимались и не заходил ли к нам кто-нибудь еще.

Ольга в его отсутствие повела себя совершенно неожиданно. Начав бешено метаться по комнате и превращаясь в какую-то дикообразную фурию на моих глазах, она злобно завизжала: "Запомни, если ты сейчас отсюда уйдешь - ты мне больше не подруга!"

- Послушай, Оля, - попыталась я ее урезонить. - Да как я могу возражать хозяину дома. Поговори с ним сама, я же согласна остаться. Ну на что ты сердишься?

Когда переодевшийся Гунар появился снова и спросил о нашей с детьми готовности номер один, Ольга в знак протеста трахнула об пол тарелку и с презрением удалилась в спальню, где и заперлась. Но она ни одним словом не обмолвилась мужу о своем желании продления нашего визита.

- Не обращай внимания на жену. Она приревновала меня вчера на автозаправке и до сих пор дуется, - смеясь от чистого сердца, поведал мне Гунар. И продолжая улыбаться, начал объяснять, что имя у него двойное и просит впредь именовать по полной - Гунаром-Хельвигом. Моя первоначальная обида как-то очень быстро перешла в легкое недоуменное расстройство и окончательно растворилась в полубезразличном удивлении. Потом исчезло и оно. Глава четвертая

Опять веселая и счастливая Оленька как ни в чем не бывало позвонила на следующий день поболтать. Я тоже решила забыть поскорее вчерашние неприятности и вообще плюнуть на все плохое раз и навсегда.

- Слушай, Оля. Игорь должен скоро вернуться со своей платформы, и тогда соберемся у меня. Может быть, даже в эти выходные. Хоть сможем по-человечески пообщаться и душу отвести.

В субботу я накрыла стол по-нашему, по-русски. Игорь выставил батарею бутылок, начиная от разных сортов отечественных водок и кончая французским шампанским, купленным нами в самом "Фушоне", одном из самых знаменитых и дорогих магазинов Парижа, в прошлом году. Мне ничего для Оли было не жалко, и я знала, чем ее обрадовать. Заиграл музыкальный звоночек, Оленька бросилась мне на шею в полураспахнутом сверхшикарном плаще космического цвета, в ослепляющем серебряными звездами люто-зеленом бархатном платье и, как всегда, в элегантных туфлях на тонюсеньких каблучках. Мы расцеловались. Следом, как метеор, пролетел в комнаты Борис, забыв раздеться. Он привез в подарок Маше и Сереже набор шоколадных яиц и спешил узнать, какие сюрпризы спрятаны там внутри. Гунар-Хельвиг появился последним и начал степенно снимать куртку, затем он помог раздеться вернувшемуся с игрушками-сюрпризами Боре. Ольга притащила мне в подарок французские духи. У меня тоже было кое-что припасено для нее: упаковка "Мальборо", которую я и вручила по-тихому, чтобы Гунар не пронюхал. Она была очень рада сигаретам, так как большинство курящих в Норвегии крутят себе самокрутки с помощью бумагокрутильной машинки или сами, а Оля этого терпеть не могла. Гунар-Хельвиг восхищался видом на море из окон нашего жилища. "Да, произнес он раздумчиво. - Я всегда хотел иметь хутту (дачу) где-нибудь на отдаленном, затерянном острове. Море, небо, солнце и никого чужого. Съездишь за продуктами раз в неделю на катере и все. Никого больше не видишь. Но дорого это нам пока".