Русская стилистика - 2 (Словообразование, Лексикология, Семантика, Фразеология) - [30]

В официально-деловом стиле латинизмы встречаются редко, разве что в медицинской документации.

Весьма богата история латинизмов, функционирующих в высокой поэзии, публицистике и разговорной речи. Вот что пишет об этом Ю.М. Лотман: "Знание латыни, обычное в среде воспитанников духовных семинарий, не входило в круг светского дворянского образования. Однако еще Радищев подчеркнул значение латинского языка для воспитания гражданских чувств (...) Латынь для разночинной интеллигенции XVIII - начала XIX вв. была таким же языком-паролем, как французский для дворянства. От Ломоносова, кричавшего в Академии одному из своих противников: "Ты де что за человек (...), говори со мною по латыне" (раз не можешь - значит, не ученый!), до Надеждина, уснащавшего свои статьи эпиграфами и цитатами на античных языках, с целью изъять литературную критику из сферы дворянского дилетантизма, протянулась единая нить ранней русской разночинной культуры (...) К 1820-м гг. знание латыни стало восприниматься как свидетельство "серьезного" образования в отличие от "светского". Знание латинского языка было распространено среди декабристов"26.

На основе соотношения латинского языка с русским в поэзии может использоваться паронимическая аттракция - скрытая (книга А. А. Ахматовой "Anno Domini", где первое слово весьма прозрачно "рифмуется" с именем автора) и явная. Таков, напр., эпиграф А.С. Пушкина ко II главе "Евгения Онегина": "О rus! (О деревня!) О Русь!": "двойной эпиграф создает каламбурное противоречие между традицией условно-литературного образа деревни и представлением о реальной русской деревне"27. Аналогичная, но откровенно игровая парономазия есть и у И. Кутика: "О mores! О море!". Есть и цветаевское ( в "Поэме Горы"):

Гора горевала о нашем горе":

Завтра! Не сразу! Когда над лбом

Уже не memento, а просто - море!

Завтра, когда поймем!

А.М. Горький в "Жизни Клима Самгина" пишет о редакторе провинциальной газеты, питавшем слабость к расхожим латинским оборотам -таким, ab ovo, o tempora, o mores, dixi, testimonium paupertatis (свидетельство о бедности, в данном случае - умственной) "и прочее, излюбленное газетчиками". Россия империя периода упадка - вводит в свою речь "осколки" другой империи.

Грецизмы в русском языке употребляются главным образом как термины (см. Русскую стилистику, 1, гл. 4, напр.: архитектоника, атомная физика, архетип, гелиобиология, кибернетика, синергетика, кинематограф, космонавтика, криогеника, ноосфера, хронотоп, экология, этногенез и др.).

В последнее десятилетие в высокой поэзии происходит своеобразное возрождение классицизма - в том числе неоклассицизма ХХ в.: А.А. Ахматовой, О.Э. Мандельштама или, напр., С.В. Шервинского, как это делает Евг. Кольчужкин, автор следующих стихов:

Памяти учителя,

Сергея Васильевича Шервинского

Лиловый зной палит полынь,

Медовый вереск, дальний донник.

Шмеля военная латынь,

Дыханья колокольный дольник.

Мне будет снова голос дан,

И, тая в памяти лакунах,

Пеон ликующий пеан

Окликнет в касталийских струнах.

Анапест конницы мелькнет,

Бежит пехотный дактиль в страхе,

Амфибией из лона вод

Плывет галера-амфибрахий,

И, геральдических зверей

Яря пред схваткой, под сурдинку

На ямб разгневанный хорей

Готовит стрелы к поединку.

Я вывел строгие полки;

Ревнуют ветры флот к причалу,

И рифм призывные рожки

Готовы дать сигнал к началу.

В сетях пифагорейских числ

Судьба раскрылась как свобода.

Простегивает молний смысл

Сухую карту небосвода.

И в паутине смысловой

Зову на выучку Арахну.

Как в этой пляске грозовой

Найти утраченную драхму?

Как в кутерьме октав и квинт

Прервать в небытие паденье?

Но паутине лабиринт

Дарует третье измеренье.

Здесь дух на миг переведу,

Пока перо настигнет голос,

Пока о влажную звезду

В сердцах весло не раскололось,

Пока в притоне не сошлись

Размер с фонетикой земною,

И в Эмпирее не зажглись

Слова, непонятые мною.

На их возвышенный пожар

Свечой дочернею отвечу,

Но Ариадны кроткий дар

Ведет чудовищу навстречу,

И если путь не обагрит

Прозренье рифмою двойною,

Безумья призрак - черный Крит

Как парус встанет за спиною.

Но я благословляю вас,

Арахны спутанные нити.

Покуда голос не угас,

Томите, требуйте, ведите.

Мне только музыка - навек,

Как гончару - в небесной скрыне

Чернофигурный легкий бег

На вечностью согретой глине.

Далеко не все грецизмы, встречающиеся в этом стихотворении, старинны и экзотичны. Многие из них обыденны и незаметны, лишь в общем контексте они рельефно проступают и актуализуют семантический ореол благородной античности, напоминают о бессмертии высоких ценностей.

Такие грецизмы нередко употребляются для контраста с отвратительными образцами современного псевдоискусства:

Мудра, неотразима,

Дородна и светла,

Богиня Мнемозина

От Зевса понесла.

Рожала, не скудея,

Храня священный груз,

И вырастила девять

Неповторимых муз.

Кто с флейтою, кто с лирой,

Кто в маске игровой,

Они дарили миру

Красу и разум свой.

Они благоговейно

В заветный день и час

К Шекспиру и Эйнштейну

Входили, не стучась.

Повсюду поспевая

И с вечностью в ладу,

То в Болдине бывали,

То в Дантовом аду.