Русская литература первой трети XX века - [191]
Что же касается повести «Красавец Серж», то для ее реконструкции у нас есть довольно большие возможности, если иметь в виду не только сохранившиеся планы и разработки (к сожалению, то, что Кузмин, как зафиксировано в дневнике, начал писать, на настоящий момент нам неизвестно), но и совокупность прочих фактов.
Прежде всего напомним часть фразы из уже цитировавшегося письма к Нувелю: «...хоть приниматься за «Красавца Сержа» по дневнику Валентина — так впору». О чем идет речь, можно понять, обратившись к дневнику Кузмина несколько более раннего времени. Напомним (часть далее цитируемых записей уже приводилась в нашей книге), что 27 февраля Кузмин познакомился со странным гостем: «Днем неожиданно явился какой-то тип в берете, зеленой бархатной рубахе под пиджаком без жилета, с ярко-рыжими кудрями, очевидно, крашеный. Оказывается, натурщик Валентин, где-то читавший «Крылья», разузнавший мой адрес и явившийся, неведомо зачем, как к «русскому Уайльду». Большей пошлости и аффектации всего разговора и манер я не видывал. Он предлагал мне свои записки как матерьял. М<ожет> б<ыть>, это и интересно. Но он так сюсюкал, падал в обморок, хвастался минут 40, обещая еще зайти, что привел меня в самый черный ужас. Вот тип. Оказывается, знает и про «Балаганчик» и про Сережу, которого он считал братом и т. п.»
На следующий день, после первого чтения, Кузмин записывает: «Дневник Валентина — что-то невероятное, манерность, вроде мечты о жизни бульварного романа, слог — все необыкновенно комично, но есть неожиданные разоблачения и сплетни». На протяжении нескольких дней дневник этот стал его постоянным чтением. 1 марта: «Читаю дневник Валентина: это забавно». 2 марта та же запись повторяется. 5 марта дневник читается прилюдно. «После обеда, только что я хотел отправиться к тете, как пришел <С.В.>Троцкий, уже в четвертый раз, манеры совершенной тетки. Когда я играл «Куранты», приехала сначала тетя, потом Сапунов. Телефонирую Людмиле <Л.Н.Вилькиной>, что не могу быть, конечно, страшная обида. Болтали, читал «Картонный домик», отрывки дневника Валентина». 13 мая он читает дневник Валентина Вяч. Иванову. Видимо, претензии автора дневника на художественность делали его текст в кругу Кузмина и друзей комическим, а оттого некоторые слова и ситуации стали нарицательными при описании любовных похождений. Так, 10 марта Кузмин записывает: «Вчера Нувель видел Птичку, который сообщил ему про пассажного студента, что хотя он женат на богатой, но, как выражается Валентин, «из плеяды», и потом у него бывают грамотные юнкера, моряки, гимназисты»[984]. И на следующий день: «Это нелепо, это смешно, это напоминает Валентина, я сам вижу. Я думаю о том студенте, которого, наконец, гуляя часа 2 по Морской мы видели с Вал<ьтером> Фед<оровичем>; потом он пропал...»
Потом упоминания о случайных встречах с Валентином несколько раз встречаются на страницах дневника, а потом, 5 сентября, читаем наиболее существенную для нас запись: «В «Бирж<евых> ведом<остях> Брешко-Бреш<ковский> уже изображает Валентина»». Здесь имеется в виду роман Н.Н. Брешко-Брешковского «Петербургская накипь», где Кузмин безошибочно узнал своего знакомца в фигуре натурщика Клавдия.
Это упоминание в дневнике оказалось последним, а все, что нам дополнительно удалось обнаружить о судьбе этого человека, ставшего героем двух прозаических произведений — написанного и оставшегося в проектах, — относится к началу следующего, 1908 года и принадлежит, вероятно, тому же Брешко-Брешковскому, постоянному художественному критику газеты «Биржевые ведомости»: «Осенью прошел слух, что известный в художественном мире натурщик Валентин исчез бесследно. Многие живописцы, для которых он служил хорошей моделью, прямо затосковали. <...> Говорили, что Валентин уехал в Варшаву и был там случайно убит. Говорили, что его заколол ножом какой-то хулиган. На самом же деле известный натурщик жив и невредим. Он взят в солдаты и служит рядовым в 8-й роте л.-гв. Семеновского полка»[985].
Теперь мы можем представить читателю планы повести в том виде, в каком они нам известны. Первый вариант более схематичен, но отчетливо рисует видевшуюся Кузмину структуру повести:
«Вступление (визит. Газета)
1. часть (детство)
2. часть (слава)
3. часть (натурщиком по рукам) приказчиком гуляет[986]
4. часть (сам тапет <тонет?>). Шантаж
5. часть (macrotage. У матери. Натурщ<ик>. Ниж.)
6. часть (бедствие. Пьет)».
План этот не был доведен до конца, и Кузмин пишет еще два, из которых второй, гораздо более разработанный, мы приведем полностью, добавляя (в примечаниях) из первого варианта фрагменты, более отчетливо прописанные там:
«1. рождение в садах, devirgination[987]
2. 1. утро
2. вечер
3. прогулка. Изв<естие> что <мать?> в Пар<иже>.
4. В Париже
5. Rue Lafitte
6. Скандал[988]
3. 1. Посел<яется> у тетки
2. приказчик
3. в иконн<ой> лавке; встр<ечает> Ваню
4. посетители
6. бал у Немки Дуры
7. эпиз<од> с Броскиным
8. уход; разгов<ор> с Ваней
3 <так!> 1. Таврида
2. Катание в Славянку
3. Demoiselle d'honneur. Ваня счастлив
4. Разные гости
5. Мало спроса
6. Попойка. Ваня покин<ул? ут?>. Болен.
Сборник посвящен писателю и поэту М. А. Кузмину.В России вышли несколько книг стихов и прозы Кузмина, сборник статей и материалов о нем, появились отдельные публикации в журналах и разных ученых записках. И все-таки многое в его жизни и творчестве остается загадочным, нуждается в комментировании и расшифровке. Именно поэтому автор опубликовал в настоящем сборнике статьи и материалы, посвященные творчеству Михаила Алексеевича Кузмина от первых лет его литературного пути до самых последних дошедших до нас стихов.
Сборник, посвященный 70-летию одного из виднейших отечественных литературоведов Константина Марковича Азадовского, включает работы сорока авторов из разных стран. Исследователь известен прежде всего трудами о взаимоотношениях русской культуры с другими культурами (в первую очередь германской), и многие статьи в этом сборнике также посвящены сходной проблематике. Вместе с тем сюда вошли и архивные публикации, и теоретические работы, и статьи об общественной деятельности ученого. Завершается книга библиографией трудов К. М. Азадовского.
В новую книгу известного литературоведа Н. А. Богомолова, автора многочисленных исследований по истории отечественной словесности, вошли работы разных лет. Книга состоит из трех разделов. В первом рассмотрены некоторые общие проблемы изучения русской литературы конца XIX — начала XX веков, в него также включены воспоминания о М. Л. Гаспарове и В. Н. Топорове и статья о научном творчестве З. Г. Минц. Во втором, центральном разделе публикуются материалы по истории русского символизма и статьи, посвященные его деятелям, как чрезвычайно известным (В. Я. Брюсов, К. Д. Бальмонт, Ф. Сологуб), так и остающимся в тени (Ю. К. Балтрушайтис, М. Н. Семенов, круг издательства «Гриф»)
Валерий Брюсов, Вячеслав Иванов, Зинаида Гиппиус… В первый том посмертного собрания статей выдающегося филолога, крупнейшего специалиста по литературе серебряного века, стиховедению, текстологии и русской модернистской журналистике Николая Алексеевича Богомолова (1950–2020) вошли его работы, посвященные русским символистам, газете «Жизнь» и ее авторам, а также общим проблемам изучения русской литературы конца XIX — начала ХХ веков. Наряду с признанными классиками литературы русского модернизма, к изучению которых исследователь находит новые подходы, в центре внимания Богомолова — литераторы второго и третьего ряда, их неопубликованные и забытые произведения. Основанные на обширном архивном материале, доступно написанные, работы Н. А. Богомолова следуют лучшим образцам гуманитарной науки и открыты широкому кругу заинтересованных читателей.
Талантливый драматург, романист, эссеист и поэт Оскар Уайльд был блестящим собеседником, о чем свидетельствовали многие его современники, и обладал неподражаемым чувством юмора, которое не изменило ему даже в самый тяжелый период жизни, когда он оказался в тюрьме. Мерлин Холланд, внук и биограф Уайльда, воссоздает стиль общения своего гениального деда так убедительно, как если бы побеседовал с ним на самом деле. С предисловием актера, режиссера и писателя Саймона Кэллоу, командора ордена Британской империи.* * * «Жизнь Оскара Уайльда имеет все признаки фейерверка: сначала возбужденное ожидание, затем эффектное шоу, потом оглушительный взрыв, падение — и тишина.
Проза И. А. Бунина представлена в монографии как художественно-философское единство. Исследуются онтология и аксиология бунинского мира. Произведения художника рассматриваются в диалогах с русской классикой, в многообразии жанровых и повествовательных стратегий. Книга предназначена для научного гуманитарного сообщества и для всех, интересующихся творчеством И. А. Бунина и русской литературой.
Владимир Сорокин — один из самых ярких представителей русского постмодернизма, тексты которого часто вызывают бурную читательскую и критическую реакцию из-за обилия обеденной лексики, сцен секса и насилия. В своей монографии немецкий русист Дирк Уффельманн впервые анализирует все основные произведения Владимира Сорокина — от «Очереди» и «Романа» до «Метели» и «Теллурии». Автор показывает, как, черпая сюжеты из русской классики XIX века и соцреализма, обращаясь к популярной культуре и националистической риторике, Сорокин остается верен установке на расщепление чужих дискурсов.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.