Русская идея как философско-исторический и религиозный феномен - [52]
В-четвертых, в содержании русской идеи, ее основных структурных компонентов наличествует также и эмоционально-психологический уровень. Не случайно И. А. Ильин называл русскую идею «идеей любящего сердца». Любовь к своему Отечеству, вера в свой народ, осознание его вклада в мировую культуру и основанное на этом чувство национального достоинства – все это характеризует содержательные компоненты русской идеи.
В-пятых, чувство национального достоинства и связанный с ним истинный патриотизм предполагают с необходимостью осознание грехов и слабостей, ошибок и просчетов в истории России, ее судьбе и, конечно же, в содержании русской идеи, ее главных компонентов.
Учитывая продолжающиеся в наше время дискуссии о сущности, месте и роли патриотизма, вспоминаются слова П. Я. Чаадаева, который в своей «Апологии сумасшедшего» (1836–1837) предложил не забывать диалектику любви к Отечеству и любви к истине: «Прекрасная вещь – любовь к отечеству, – но есть еще нечто более прекрасное – это любовь к истине…..»[241] и «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Теперь мы прежде всего обязаны родине истиной»[242].
Вспомним и о В. С. Соловьеве. Выше упоминалась его тенденция ориентации русской идеи преимущественно на народы мира (см. «Русская идея»). В работе «Оправдание добра» акцент смещается, и мы читаем: «Мы должны любить все народности, как свою собственную. Этой заповедью утверждается патриотизм как естественное и основное чувство. В то же время это чувство освобождается от. народного эгоизма, становясь основой и мерилом для положительного отношения ко всем другим народностям сообразно. нравственному началу»[243].
«Патриотизм есть великая школа гражданственности в опасный для родины час»[244]. Комментируя эти высказывания русских мыслителей, актуально для восприятия содержательной структуры русской идеи подчеркнуть особое звучание темы восприятия грехов отечества как, быть может, парадоксального критерия истинного патриотизма. Не надо забывать, что русская идея по глубинной природе своей антропологична. Здесь неизменно присутствует человек со всеми имманентными свойствами. Одна из них – способность, потенциальная или реальная, почувствовать и осознать свою личную греховность в контексте судьбы России.
К чему ведет такая мысль? В данном случае только к одному важнейшему умозаключению – к неизбежному, быть может, фатальному взаимопроникновению социума и персоны. Поясню: известное положение о связи общества и личности в данном случае далеко от тривиальности. Речь идет не вообще о социокультурном сближении человека и общества, а о проникновении во внутренний духовный мир человека, точнее, о слиянии в нем судьбы Отечества и личной судьбы.
В таком слиянии, если оно станет фактом жизни личности, неизбежно сольются грехи персональные и грехи социальные. И вот при таком слиянии и возникает истинный патриотизм. Это такая любовь к своему отечеству, которая сопровождается персонифицированным осознанием грехов и ошибок отечества, а также болью в душе и, более того, чувством стыда и страдания, неукротимым стремлением практически, хотя бы в минимальной степени, участвовать в преодолении ошибок социума.
Яркий пример такого патриотизма оставил нам А. С. Хомяков (1804–1860) – «Илья Муромец славянофильства» (Герцен), воплотивший истинный патриотизм в своем знаменитом стихотворении «Россия», которое было признано чуть ли не изменой отечеству. В этом стихотворении, написанном перед крымской кампанией, Хомяков призывает Россию и ее народ к осознанию своих грехов:
Литературно-художественный образ истинного патриотизма представлен не одним А. С. Хомяковым, он присутствует в творениях и других художников русской литературы. Проблема русской идеи, судьба России, ее историческое призвание и роль в мировой истории глубоко волновали русских писателей и поэтов.
Не будет ошибкой определить характер отечественной художественной литературы как национально-исторический. Более того, содержательная структура русской идеи получила непосредственное отражение в отечественной художественной литературе.
Ограничимся некоторыми иллюстрациями в продолжение идей А. С. Хомякова. Здесь, возможно, будет уместным напомнить суждения Н. А. Бердяева о русской литературе как о «величайшем творении русского национального духа (курсив мой. – В. Г.)»[245].
Нами отмечалась выше гармония национально-русского и вселенского в содержании русской идеи. «Значение русской литературы не только национально-русское, но и мировое»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.