Русская и советская кавалерия. Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская - [13]

Д. Тасинтунь была взята, причем захвачена целая рота 49-го резервного полка с 4 офицерами — благодаря проявлению иницативы двух сотенных командиров: 5-го Уральского полка подъесаула Зеленцова и 1-го Сунженско-Владикавказского полка подъесаула Филиппова.

Результаты бесцельных боев 7 мая сказались в больших потерях, обременивших отряд ранеными, в большом расходе боеприпасов и в приостановке движения отряда к этапной линиии армии Ноги. Нечего было и думать о повторении на следуюпцй день движения на восток и действиях в тылу противника, ибо благодаря выигрышу целого дня японцы могли занять свою этапную линию сильными частями с артиллерией (выдвинутыми из Факумыня и Мукдена). Пришлось отказаться и от движения на Синминтин — для уничтожения там складов японской промежуточной базы (отряд был связан обозом китайских арб с ранеными, и количество оставшихся артиллерийских боеприпасов было недостаточно для ведения упорного артиллерийского боя).

Бои 7 мая служат прекрасной иллюстращей того, что насколько целесообразный бой может дать положительные результаты, настолько и нецелесообразный, даже при успехе, дает результаты только отрицательные.

Попутные бои у Камхе и Уцзятуй в Инкоуском набеге и у Чаубаопы 4 мая завязывались совершенно случайно — из-за отсутствия надлежащей разведки и даже службы дозоров. Они продолжались и становились упорными благодаря стремлению просто «подраться», а затем желанию вынести из огня всех раненых. Они были не только бесцельны, но и вредны дли общей идеи операции, так как, с одной стороны, обнаруживали движение отряда (то есть противоречили условию скрытности), а с другой — приводили к непроизводительной потере времени и обременению отряда ранеными (что снижало скорость движения).

Небольшими пехотными заставами противника, занимавшими отдельные строения и деревни, приведенные в оборонительное состояние, следовало пренебречь, так как для кавалерийского отряда, не имеющего тыла и могущего возвращаться по другому пути, подобные заставы не представляли никакой опасности.

Бой против пехоты велся главным образом в пешем строю. Но имевшие место быть конные атаки к месту были достаточно эффективны. Так, в вышеупомянутом бою 7 мая японская пехота, бежавшая по открытому скату, оказалась атакована уральцами и верхнеудинцами и, за исключением 60 человек, уничтожена. Казаки понесли мизерные потери. За весь бой у д. Цинсяйпао было убито 4 казака и ранено 14 казаков, убито и ранено 14 лошадей. В то же время безрассудные лобовые атаки в конном строю на глиняную стенку и завод у д. Уцзятуй 28 декабря и на окопы у д. Дон-Сяза 7 мая успеха не имели и принесли лишь напрасные жертвы. Эти конные атаки были произведены и без дозоров.

Лобовые атаки 28 декабря вызвали приказ Мищенко: «Всячески избегать лобовых атак, особенно в конном строю противника, засевшего за валами или деревнями: держась вне прицельнаго выстрела, окружать деревню лавою, угрожать пути отсупления неприятеля; при упорстве его обстрелять деревню одним-двумя взводами артиллерии, снаряды беречь».

Характерно спешивание «летучего» отряда полковника Гилленшмидта при возвращении от Хайчена для отпора наседавшим массам японцев и хунхузов — чтобы задержать противника и позволить отойти конным носилкам с ранеными.

Что же в итоге?

Результат набега 70 сотен с 22 орудиями на Инкоу заключался в рассеивании нескольких шаек хунхузов, разгроме нескольких японских пехотных застав, в нескольких отбитых транспортах, повреждении телеграфной и телефонной линий около Ньючжуана. Железная дорога была повреждена крайне незначительно — около Хайчена в ночь на 29 декабря (повреждены были собственно два паровоза — зарядом, положенным на путь) и у Дашичао. Более значительные повреждения были произведены 30 декабря на Инкоу-Дашичаоской ветке, где разъезду Кавказской бригады удалось взорвать железнодорожное полотно на довольно большом протяжении (в 5 местах) и этим организовать крушение паровоза, шедшего со скоростью около 100 км в час; крушение усилило повреждение пути.

За все время набега в отряде погибло 7 офицеров и 73 нижних чина, было ранено 32 офицера и Т17 нижних чинов, без вести пропал 21 нижний чин; лошадей было убито 69 и ранено 75.

В майском набеге конный отряд в 45 сотен и 6 конных орудий уничтожил 2 японские роты, взял в плен 234 человека, захватил 2 пулемета, разрушил телеграфную и телефонную линии в нескольких местах: южнее Кайпина (екатеринодарцы), на линии Синминтин — Шафусы (уральцы) и в 4 местах на линии Шафусы — Факумынь (читинцы), захватил до 200 лошадей и мулов, захватил и уничтожил несколько транспортов. Потери отряда: 3 офицера убитыми и 11 ранеными, 35 казаков убитыми и 138 ранеными (всего 187 человек) при полном расстройстве конского состава (особенно в Кавказской дивизии, лошади которой не могли поправиться до конца кампании; хоть по возвращении из набега дивизия несла службу главным образом на передовых постах, уже 3 августа командующий дивизией сообщал начальнику конного отряда, что конский состав дивизии пришел в упадок и что он считает его неспособным к несению сколько-нибудь серьезной походной или боевой службы). Тут, правда, стоит отметить, что дивизия еше до начала рейда при движении из Гунчжулина в Ляо-янвопу совершила два изнурительных перехода по 60 км.