100 лет отделяют нас от начала Первой мировой (или Великой, как ее называли в России) войны 1914—1918 гг. Война, обескровившая европейскую цивилизацию, прекратившая существование 4 империй, оказалась в тени более поздних событий и катастроф. В России — революций и Гражданской войны. Изменение общественно-политической формации и режима привело и к забвению воинов, в частности, генералов той армии, которая с честью выполняла свой долг в последней войне Российской империи, не раз выручая своих союзников и внеся более чем весомый вклад в дело победы Антанты над государствами Германского блока[1].
Русские генералы Первой мировой войны… Сколько негативного было сказано об этих людях. Например, такое: «…некоторые меры к устранению военной невежественности были принимаемы старым правительством, но меры эти, скорее, можно назвать полумерами, так как мерилом оценки того или другого лица часто, если не сказать — почти всегда служила родовитость происхождения или близость ко двору и придворным сферам»>{1}. «Колебание, нерешительность, боязнь ответственности, привычка сваливать то, что нужно сделать самому, на другого»>{2} — вот, по мнению авторов этой статьи, главные черты, присущие русскому генералитету в годы мировой войны.
Недостатков у русского генералитета было достаточно. Качества администраторов, хозяйственников, строевиков и пр. многих русских генералов были не особо нужны в сложной боевой обстановке. Решительности, инициативы, творчества зачастую не хватало. Не весь русский генералитет смог достойно проявить себя, адаптироваться к новым реалиям, но ведь действовать пришлось в тяжелых условиях небывалой войны.
Но здесь необходимо отметить, что многие «грехи» высшего командования были свойственны и нашим союзникам по Антанте. Комдив В.А. Меликов, говоря о Приграничном сражении 1914 г. на Французском фронте, отмечал: «Сейчас же после объявления всеобщей мобилизации у французского командования сильно ослабела воля к победе. И хотя еще в мирное время по разработанным маршрутам сотнями змеек бежали эшелоны с войсками к восточной границе, но их не направляла твердая, уверенная рука полководца, крепко знающего, чего он хочет, и имеющего стратегическую перспективу»>{3}.
Более того, зачастую и германское командование было не на высоте. Как отмечал исследователь Восточно-Прусской операции 1914 г. (для немцев — одного из наиболее удачных в оперативном отношении сражений на Русском фронте мировой войны) Н. Евсеев: «Операции показали, что русские и некоторые германские корпусные командиры не обладали нужным оперативным кругозором и действовали во вред общему ходу операции. Исключение составляли у немцев Франсуа и Белов, а у русских ген[ерал] Мартос. Августовское сражение показывает, что в обстановке маневренной войны требуется весьма жесткое управление армиями и корпусами»>{4}.
Причем в этой операции, «располагая многочисленными преимуществами, а особенно русскими радиотелеграммами, немцы не вполне… справились со своей задачей и упустили многие представлявшиеся им возможности. Причиной этого явились оперативные промахи (порой неряшливость) некоторых германских военачальников»>{5}.
Условия современной войны предъявляли к лицу, занимающему высокую командную должность, повышенные требования. Военачальник должен обладать умением правильно рассчитать, четко организовать и твердо направить действия вверенных войск, остро и мгновенно воспринимать оперативную обстановку во всем ее многообразии и тут же принимать смелое и взвешенное решение — «по своему вдохновению». Главное искусство стратега и оператора — правильно чувствовать тот предел в форсировании людских и материальных средств, за которым может наступить надлом в войсках, который повлечет за собой не победу, а поражение.
Русская армия эпохи Первой мировой войны дала военной науке имена 3 блестящих тактиков, выработавших самостоятельные тактические методы прорыва на различных фронтах и театрах военных действий (по сути, самостоятельные школы): А.А. Брусилова, В.И. Гурко и Н.Н. Юденича; 3 стратегов и военных организаторов: Н.Н. Юденича, М.В. Алексеева, великого князя Николая Николаевича; целый ряд кавалерийских (Ф.А. Келлер, A.M. Каледин, П.Н. Врангель, Н.Н. Баратов, A.M. Крымов, К.Г. Маннергейм и др.) и общевойсковых (П.А. Плеве, В.Е. Флуг, В.Н. Горбатовский, П.С. Балуев, А.И. Деникин, Л.В. Леш, Л.Г. Корнилов, П.А. Лечицкий, Е.А. Радкевич, М.А. Пржевальский, Д.Г. Щербачев и др.) военачальников. Появилась категория талантливых штабных работников (Е.К. Миллер, М.Ф. Квецинский, А.С. Лукомский, Н.Н. Духонин). Помимо тактических и организационных открытий, русские военные деятели отличились и в технической сфере: достаточно вспомнить систему минных постановок А.В. Колчака, заслуги и новшества инженеров генералов К.И. Величко, Д.М. Карбышева, нововведения в артиллерийском деле «русского Брухмюллера» генерала В.Ф. Кирея.
Характеризуя высший командный состав русской армии, необходимо сравнить его с таковым же у противника по одному весьма интересному показателю. Устоялось мнение — русские генералы считали солдат «серой скотинкой», гнали на убой и т.п. Но вот что показательно. Русская армия, в основном, избежала преступных «мясорубок» по образцу Французского фронта, когда командование и немцев, и союзников обрекало свои войска на огромные потери, которыми оплачивалась занятая территория. Причем делалось это сознательно.