Русская эмиграция в Сербии XX-XXI вв. - [32]
В опубликованной им в 1925 г. статье «Прва руско-српска гимназиjа у Београду (историjско-педагошки оглед)» он низал следующие строки: «Мы даем беспощадную оценку нашей бывшей интеллигенции, к сожалению, глубоко обдуманную, чтобы ее считать ошибочной; она повторяет мнение Чаадаева, содержащееся в его философическом письме. Там он видит основное свойство русского интеллигента: заниматься не своим основным делом»>235.
Вероятно, фраза «бывшая интеллигенция» вызвала взрыв возмущения, если не больше.
И, тем не менее, его независимые взгляды и суждения привели к тому, что он прослыл «белой вороной» в монархическом Белграде>236. Достаточно вспомнить его фразу, что «на территории Сербии нет Русских офицеров, а есть ТОЛЬКО БЕЖЕНЦЫ»>237.
В его гимназии размышляли о фигуре Петра Чаадаева, о славянофилах и западниках, о проблеме «России и Европы» у Николая Данилевского, Константина Леонтьева, об евразийстве, о книге Александра Салтыкова «Две России»>238. Пищи для ума было предостаточно, особенно учитывая «случай России», ее историю, настоящее и неизведанное будущее.
Возвращаясь в тогдашнюю атмосферу, один из учеников вспоминал: «Пугали и возмущали мрачные “Письма” Чаадаева, его мысли о какой-то бессмысленности всей русской истории, о нашей оторванности от Запада, “силлогизм которого (будто бы) нам неизвестен”; разделялись мнения — нужно ли нам идти с Европой, по зову западников, или мы этим путем лишь окончательно исказим свою “самобытность”, как учили славянофилы; привлекал Достоевский с его примирительными мыслями о том, что “у нас русских две родины: Россия и Европа”; а вместе с тем какой-то романтической прелестью веяло на нас от евразийского желания уйти прочь от Европы, на Восток, в Азию…»>239
Травля политическими противниками, искавшими разные поводы от обвинений в стремлении внедрить реформу русского правописания до халатности в бухгалтерии — все это привело к тому, что в 1926 г. он подал в отставку. Уехал в Прагу и не возвращался больше в Белград>240.
Иван Михайлович Малинин (1883–1961).
Получивший философское образование, занимавшийся психологией он преподавал в Одесском университете, читал лекции в других образовательных институциях. В его памяти, как он писал в своей автобиографии «отложилась лестная оценка моего красноречия, сделанная одним из моих слушателей на курсах, организованных Обществом распространения просвещения среди евреев г. Одессы, и сказанная публично в вагоне трамвая в присутствии случайно сидевшей там же матери. «Так он же дурак, этот Малинин, ему надо было пойти в адвокаты, он бы просто загребал ЗОЛОТО»>241.
Россию покинул в 1920 г. Уже, находясь в Белграде, руководил ряд лет названной выше гимназией.
В связи с 15-летнем гимназии в свой отчет Министерству народного просвещения за 1934/35 уч. год он включил небольшую статью. Несколько выдержек из нее: «Гимназия считает своей обязанностью развить в учениках любовь не только к прошлому своей родины, но и любовь к сегодняшней и будущей России, твердо веря в то, что наша родина, Россия, никогда не перестанет существовать»>242. «Гимназия не смеет и не может быть обычным учебным заведением; в силу своего исключительного положения она обязана стоять выше и своим упорным трудом, своим неугасающим стремлением к достижению лучшего и большего должна оправдать те жертвы, которые для ее содержания терпит братский народ»>243.
Слова о «жертвах, терпении и содержании» смотрятся вполне правдиво, для сербского начальства, если забыть о жертве России. Но бездомный «старший брат» учился быть смиренным дипломатом.
Назначенный в 1925 г. директором гимназии был в 1942 г. уволен начальником бюро русской эмиграции генералом В. В. Крейтером, по причине несходства взглядов на «современную постановку учебно-воспитательного дела» и прежней связи с М. Е. Махиным, (глава Белградского представительства «Земгора», будущий генерал Югославской народной армии) выражавшейся в обмене традиционными поздравлениями>244. Точнее, был, по его словам, удален «вследствие левизны и недостаточного «патриотизма», но трудность найти более подходящего директора и доброе отношение ко мне сербов, особенно Председателя Державной Комиссии профессора Белградского Университета и Президента Сербской Королевской Академии Наук, А. И. Белича, делали безуспешными все попытки сменить меня. И только в марте 1942 г, приказом ген. Крейтера, поставленного немцами Начальником русской эмиграции, я был удален с должности директора Гимназии, вследствие педагогического и политического разномыслия и моей связи с полковником Ф. Е. Махиным, ныне генерал-лейтенантом Народной Освободительной Армии Югославии. После отъезда ген. Крейтера в Германю стал Заведующим Русской Публичной Библиотекой в Белграде»>245.
В новой народной Югославии в феврале 1948 г. принял, как и многие другие, советское гражданство. Сотрудничал в главных газетах страны «Борба» и «Политика». Занимался преподаванием русского языка в Белградском университете и на курсах при Сербской Академии наук>240 и в ряде других учреждений как Генштаб, Дипломатическая школа>247.
25 октября 1950 г. УДБА (Управление государственной безопасности) дало Малинину задание «представить исторический очерк о русской эмиграции в Югославии». Отказаться он не мог по понятным причинам
