Русская эмиграция в Сербии XX-XXI вв. - [34]

.

(В годы войны Февр работал в газете «Новое слово». Много внимания уделял «русской» теме. В частности, публиковал, сведения о «Большом терроре» в Красной армии)²⁶².

Только одно замечание: в третью группу входили не только «дети», но и «отцы», принимавшие охотно после 1944 г. гражданство освободительницы и победительницы фашизма советской России.

Если о гимназистах и гимназистках помнят стены Русского дома, то о русских студентах хранит память Белградский университет.

Многие его питомцы пришли на студенческую скамью уже имевшими за плечами Гражданскую войну, кадетские корпуса. Быть студентом в то время было тяжеловато. Но… платилась стипендия в 400 динаров, немногим меньше заработка чернорабочего. Предоставлялось общежитие, правда, весьма мало напоминавшее жилье. Картинку бараков, предоставленных молодежи, на Делиградской улице вблизи всем белградцам знакомой гостиницы «Славия», спишу из воспоминаний А. Росселеви-ча: это были постройки «с прогнившим полом, двери были поломаны, окна без стекол, крыша с большими дырами <… > Под полом были крысы и масса тараканов». Правда, к весне 1922 г. бараки снесли и студентов переселили в более приемлемое для жилья строение²⁶³.

Для русских студентов были устроены четыре общежития примерно на 300 коек, имелись столовая, амбулатория²⁶⁴.

К 1925 г. в Белграде действовало и три женских студенческих общежития, а также два смешанных. Первые три субсидировались Державной комиссией, а последние действовали на деньги самих проживавших и с помощью Клавдии Андреевны Адамовой, «попечительницы и создательницы всех женских общежитий в Белграде». При общежитиях была и своя кухня, где за 200 динаров студентки, могли питаться²⁶⁵. Кроме удачливых «студиозусов», получавших стипендии, в университете училось, не получая никакой помощи, еще около 300 человек²⁶⁶.

Был и свой Союз русских студентов, начавший свою деятельность 28 февраля 1921 г. В 1925 г. в нем состояло 470 человек: на техническом факультете — 180, философском — 100, медицинском и агрономическом — по 80 на каждом, богословском — 20, юридическом — 10. Все они занимались еще и в своих кружках по специальности для более прочного усвоения знаний, получаемых на лекциях²⁶⁷.

Но путь к образованию у некоторых был тяжел: сказывался недостаток знаний, да и перерыв на революции и гражданскую войну давал о себе знать. Соответственно, у таких студентов были «хвосты» и, как следствие, лишение некоторых льгот, положенных успевающим их сокурсникам. Сложившаяся ситуация стала причиной появления в 1923 г. любопытного воззвания к «Русскому студенчеству Белграда». Его суть видна из сохранившегося в Государственном архиве РФ ответа на него студента Ростислава Павловского, писавшего: «… Вы протестуете против того, что не занимающиеся и не учащиеся студенты лишаются права пользоваться столовой, библиотекой, кассой взаимопомощи, общежитием и т. п. и забываете основное положение государства, Вас приютившего и на средства которого Вы здесь живете (ибо никто из Вас не отказывается от стипендии, выдаваемой Державной Комиссией) и благотворительных организаций Вам помогающих — давать это право только студентам, удовлетворяющим академическим требованиям. Вы оказываете медвежью услугу неимущему, наиболее нуждающемуся русскому студенчеству, отстаивая безответственную, безымянную группу лиц, стесненных вопросом о сдаче учебного минимума»²⁶⁸. Здесь интересен не закономерный финал этой истории, а то, что известная в царской России студенческая взаимопомощь в новых условиях давала сбой. На первое место ставилась учеба для той же будущей России, о которой так мечтала молодежь.

Немного цифр. В 1928/29 учебном году получили высшее образование 1 409 человек, в 1929/30 — 1 263, в 1930/31 — 1 216, в 1931/32 — 1 086, в 1932/33 — 832, в 1933/34 — 702, в 1934/35 — 607, в 1935/36 — 512, в 1936/37 — 520, в 1937/38 учебном году — 517²⁶⁹. Теперь коротко о распределении по факультетам: на юридическом обучалось 65 студентов, на философском — 93, на медицинском — 52, на техническом — 200, сельскохозяйственном и лесном — 38, богословском — традиционные 20, ветеринарном — 19, экономически-коммерческом — 17, в музыкальной академии — 10, в академии искусств — 3 учащихся²⁷⁰.

При этом надо добавить, что для выпускников кадетских корпусов имелись ограничения. В 1921 г. их не принимали на агрономический факультет, а на технический — вообще никого из русских. Русская молодежь могла быть зачислена на философский, физико-математический факультеты, химическое отделение, и только через год можно было перейти на технический или агрономический факультеты²⁷¹. И здесь, видимо, ничего не могла сделать и Государственная комиссия, прозванная в студенческой среде грозным именем «Чека»²⁷². Запрет можно объяснить массовым наплывом именно на эти факультеты, и сербы, замедляя поступление туда, возможно по причине национального протекционизма, предполагали, что определенная часть студентов в течение года отсеется вообще, а другая часть задержится на том же философском. На техническом факультете «двери» были открыты позднее.