Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.) - [188]
Это был предел, больше прав православное духовенство и миряне не имели никогда. Однако реализуемые в условиях политической нестабильности, права эти не могли быть закреплены постепенно формирующейся традицией: запоздалые, равно как и вынужденные реформы не помогают.
5 июля, спустя пять месяцев после начала революции, члены Святейшего Синода приняли и определение о порядке избрания епархиальных епископов, признав необходимым издать для руководства «Общие правила». Этот документ по основным положениям совпадает с тем «Порядком избрания», который соблюдался при выборах Петроградского архиерея. Для избрания епархиального епископа должен был созываться специальный епархиальный собор, на который прибывали все правящие и викарные епископы церковного (митрополичьего) округа, а также избранные на благочиннических собраниях представители духовенства и мирян, монашествующие (по два от каждого монастыря) и делегаты от духовно-учебных заведений (тоже по два человека). До создания митрополичьих округов епископы соседних епархий должны были прибывать на собор по специальному извещению Святейшего Синода. Обсуждение дел и выборы кандидатов производились совместно мирянами и духовенством. Правила могли быть дополняемы и изменяемы в зависимости от местных условий, но всегда с разрешения главного епископа округа[1018].
Все проводимые изменения во внутреннем строе Православной Российской Церкви лишний раз напоминали о том, что главная задача новой революционной обер-прокуратуры – помощь в созыве Поместного Собора, на котором и предполагалось закрепить проводимые реформы и решить возникшие за 200-летнюю синодальную историю проблемы. Наконец, Поместный Собор должен был подготовить Церковь к новым отношениям с государством, по словам А. В. Карташева, отношениям «отдаления», а не «отделения». Еще 29 апреля 1917 г. новый состав Святейшего Синода выступил по этому вопросу с соответствующем посланием, в котором заявлялось, что его главная задача – «приложить все усилия к скорейшему по возможности созыву Всероссийского Поместного Собора»[1019]. Тогда же определением Святейшего Синода было указано созвать Предсоборный Совет[1020]. Старая проблема, не разрешенная в 1906–1907 гг., таким образом, вновь была поставлена на повестку дня.
§ 2. На пути к Поместному Собору: реформы и революция
Крушение самодержавной монархии и изменение политической системы приучали Православную Церкви к мысли о том, что ее прежние отношения с государством навсегда ушли в прошлое. Стремясь в максимально короткие сроки построить либерально-демократическое (по западному образцу) общество, Временное правительство старалось уничтожить все дискриминационные религиозные положения, имевшиеся в российском законодательстве.
Уже 20 марта, Временное правительство отменило вероисповедные и национальные ограничения, подчеркнув, что «в свободной стране все граждане должны быть равны перед законом и что совесть народа не может мириться с ограничением прав отдельных граждан в зависимости от их веры и происхождения»[1021].
25 марта 1917 г. новые светские власти выпустили постановление «Об отмене ограничений в правах белого духовенства и монашествующих, добровольно, с разрешения духовных властей, слагающих с себя духовный сан, а также лишенных сана по суду». В этом постановлении заявлялось, что «слагающие» и после выхода из духовного сословия сохраняют все права состояния, полученные ранее (как до, так и после принятия священного сана) ученые степени, равно как и государственные чины. Те же права распространялись и на монахов[1022].
Вскоре у министров появилась новая возможность доказать свою религиозную «демократичность», рассмотрев вопрос о с провозглашенной в первой половине марта автокефалии Грузинской Церкви. В течение многих десятилетий входившая в состав Православной Российской Церкви на правах экзархата, Грузинская Церковь никогда не забывала о своей прежней самостоятельности и как только обстоятельства изменились – воспользовалась ими. Ничего удивительного в этом не было. Показательным было лишь то, что Временное правительство восприняло данный вопрос как государственный и соответствующим образом постаралось его решить. Министры признали за автокефальной Грузинской Церковью характер «национально-грузинский», но не забыли также указать, что все православные русские и другие негрузинские приходы остаются в ведении Православной Российской Церкви. Право выработки основных начал правового положения в государстве было предоставлено самой Грузинской Церкви. Однако до того, как правительство утвердит «начала», церковные учреждения бывшего Экзархата должны были оставаться на прежних основаниях. Окончательное же установление и закрепление правового положения Грузинской Церкви в государстве предоставлялось Учредительному Собранию[1023].
Таким образом, правовой статус религиозных конфессий в демократической России определяла светская власть, которая заботилась о сохранении свободы вероисповедания. Учитывая прежние традиции «симфонии властей», подобные права светских лиц (пусть даже и полагавшихся на мудрость будущих депутатов Учредительного Собрания) не могли не вызывать опасения у священноначалия Православной Церкви. Единственной возможностью «обезопасить» Церковь от каких-либо неожиданностей по-разному понимаемых «религиозных свобод», был скорейший созыв Собора. Но Собор нужно было подготовить. Поэтому, как говорилось выше, определением Святейшего Синода «для обсуждения назревших вопросов, касающихся устроения Православной Российской Церкви» и был создан Предсоборный Совет.
