Русская армия - [182]

1903

Семейства — 11 770

На сумму рублей — 3 531 000

1904

Семейства — 21 158

На сумму рублей — 6 347 400

1905

Семейства — 18 768

На сумму рублей — 5 630 400

1906

Семейства — 19 182

На сумму рублей — 5 754 600

1907

Семейства — 20 529

На сумму рублей — 6 158 700

Какая именно часть этой общей суммы штрафов поступила в казну и какая осталась в недоимке — в отчетах министерства внутренних дел не показано.

Из этой выдержки видно, 1) что штраф в 300 руб. налагается не на еврейское общество, а на семью, которая должна была поставить еврея-новобранца, и 2) что за 1907 год следовало с евреев взыскать свыше шести миллионов рублей за уклонившихся от явки на службу 20 529 человек.

Можно с уверенностью высказать мнение, что, без переложения штрафа на всех евреев и все еврейские предприятия, значительную часть этой суммы нельзя взыскать по бедности семей, члены которых уклонились от военной службы.

Размер военного налога с евреев должен быть определен в зависимости от потери, которую понесет русское или иное племя, выставивши новобранца вместо еврея.

В приведенной выше таблице резко бросается в глаза цифра уклонившихся от призыва евреев в год войны: по сравнению с 1903 годом эта цифра в 1904 году почти удвоилась.

1904 год был экзаменом для евреев. Не пожелав помочь России в трудное для нее время победить внешнего врага, какое же имеют право евреи рассчитывать на дальнейшие для себя льготы, особенно на льготы по образованию, на льготы по определению в русские учебные заведения в десять раз большие, чем предоставленные русскому племени?

В год войны недобор евреев составлял 30—40 % всего призыва. Чтобы видеть, какое племя в год войны[279] выказало наиболее готовности к жертвам, приведем следующую таблицу:

В 1904 году, в разгар Русско-японской войны:

Не явилось к призыву без уважительных причин (на 1000 человек)

русских — 2

латышей (Курляндск.) — 43

эстонцев — 57

армян — 73

грузин — 76

поляков — 113

литовцев — 275

Евреев не явилось от 300 до 400 на 1000 человек.

Относительно отбывания воинской повинности евреями А. Антонович делает такой справедливый вывод:

«Все вообще отчетные данные и сделанные из них выводы о евреях — о недоборе и об уклонившихся от военной службы, а в особенности цифры, относящиеся к 1904 году, ко времени Русско-японской войны, к 1905 году — периоду внутренних брожений — и, наконец, к трехлетнему периоду так называемого успокоения (1906—1908 годы), когда проценты недобора и уклонившихся от военной службы удерживаются почти на той же высоте, на какую они поднялись в 1904—1905 годах, — показывают, что польза, приносимая евреями нашей военной силе, сокращена ими до minimum'a, и что, следовательно, отбывание ими воинской повинности натурой не соответствует ни интересам армии, ни интересам общегосударственным».

Несомненно, таким образом, что, как в прошлом, так и в будущем, главная сила нашей армии должна основываться на самоотверженной готовности к жертвам русского племени.

В 1904 году в губерниях Тверской, Новгородской, Вологодской, Тамбовской, Псковской, Смоленской, Владимирской и Минской недобора вовсе не было. В губерниях Курской, Воронежской, Орловской и Калужской недобор был ничтожный. В губерниях с фабричным населением — Московской и Ярославской — недобор составлял 2,2 % и 1,9 % соответственно.

В приведенной выше таблице уклонившихся без уважительных причин от призыва вслед за евреями стоят литовцы и затем поляки. Не пожелав помочь армии рука об руку с русским племенем победить внешнего врага, эти племена, очевидно, не имеют права рассчитывать на одинаковые с русским племенем права на службу государственную и службу выборную в высших правительственных учреждениях. Война была для этих племен экзаменом их политической и военной благонадежности, и евреи, литовцы, а за ними поляки этого экзамена не выдержали.

В числе важных мер, принятых в нашей армии после Русско-японской войны, заслуживают особого внимания переход к трехлетней службе для главной массы наших войск и меры по образованию в армии сверхсрочнослужащих.

Первая из этих мер, несомненно, должна была ухудшить состав срочнослужащих и запасных, в особенности унтер-офицерский состав, а вторая мера должна была в возможной степени исправить это ухудшение, дав очень опытные унтер-офицерские кадры.

Нельзя действительно не приветствовать эту вторую меру. До сих пор все попытки привлечь унтер-офицеров на сверх-срочную службу не имели успеха. Ныне для сверхсрочнослужащих унтер-офицеров созданы такие хорошие материальные условия, что в охотниках, надо надеяться, недостатка не будет. Вопрос о сверхсрочнослужащих унтер-офицерах в особенности станет твердо, если удастся побороть сопротивление различных министерств и обеспечить преимущественное назначение на низшую службу по разным ведомствам сверхсрочным унтер-офицерам, оставившим службу в армии.

Но эта мера вызывает большие расходы, и пока возможно содержать в каждой роте только по три сверхсрочнослужащих унтер-офицера. На мирное время с этим числом еще можно примириться, но на военное время число это совершенно недостаточно.

Надо принять во внимание, что при мобилизации часть сверхсрочнослужащих унтер-офицеров попадет в войска вспомогательного назначения, часть при недостаточном числе запасных офицеров пойдет на пополнение офицерского состава, и в ротах едва ли останется более чем по два человека сверхсрочнослужащих унтер-офицера. После потерь в боях часть и этих унтер-офицеров будет пополнена срочнослужащими. Таким образом, и ныне в военное время главная масса унтер-офицеров окажется из