Русифицированный King Crimson - [82]
5 мая. «Zoo World». Гари Лукас / Gary Lucas: «Larks’ Tongues in Aspic», King Crimson: Только одно следует сказать о Роберте Фриппе, авторе, стоящем за King Crimson — он честолюбив. После меллотронизированных пророчеств на тему «Смерть Вселенной», вошедших в первые три альбома группы (три недооцененные альбома) его сочинительскую руку усиленно потянуло к более серьезным «комплексным» формам, вроде авангардного джаза и оркестровой музыки. В «Islands» — последний выпущенный в Штатах альбомCrimson — вошла одна длинная оркестровая пьеса, целиком занявшую сторону. Но вот беда, музыка ужасна. Это какая-то стилистическая «лавка старьевщика», которая сворачивается в голове у слушателя в нечто вроде сальной массы. Очевидно, Фрипп, засомневавшись, так же как и большинство слушателей, в переносимости некоторых своих произведений, решил, по примеру Фрэнка Заппы / Frank Zappa, включать в них что-нибудь, разрушающее общее занудство. Придуманная с этой целью уловка в виде длинной записи настраивающегося на репетиции оркестра, вместо обратного эффекта, лишь добавила претенциозности музыке.
Заигрывание Фриппа с джазом продолжается, и он, будьте уверены, имеет глубокие познания в определенной разновидности джаза — джазе под коктейль, легко различимом на первой английской пластинке Фриппа «The Cheerful Insanity of Giles, Giles and Fripp». Слащавые, расслабленные аккорды в стиле Джанго[157] и прочие подобные ухищрения проходят через все фрипповские сочинения. Хотя следует признать, что Фрипп — это непревзойденный мастер порочной, холодной как сталь псевдо-джазовой гитары, грубо замешанной на студийных эффектах. Для примера возьмите хотя бы хорошо известный «брейк»[158]с «Schizoid Man».
В прошлом году Фрипп распустил третий состав Crimson после посредственных американских гастролей, завершившихся выходом жалкого концертного альбома. Обладая хорошим вкусом, фирма «Atlantic» даже не решилась его у нас выпустить. Прошло лето, и Фрипп начал делать заявления в британской музыкальной прессе о своей новой группе, в которую должны были войти ударник Билл Бруфорд из Yes, басист и вокалист Джон Уэттон из Family, перкуссионист Джеми Мюир из невразумительной и чудаковатой английской группы Boris и молодой, абсолютно неизвестный скрипач Дэвид Кросс. Группе вменялось играть что-то вроде «музыкальной белой магии». Журнал «Disc» пробежался непредумышленно веселой статьей о духовном базисе, без которого никто из этих музыкантов не играет даже ноты, затем появилось сообщение об их гермафродитском сотрудничестве с Ино из Roxy Music, и группа отправилась в студию записывать свой первый альбом. Вот, этот альбом. И что же мы имеем, Бобби?
Они не Сан Ра / Sun Ra[159] и не Пьер Булез / Pierre Boulez[160], и они даже не те из джазменов, которые находятся между этими двумя столпами. И нет ничего магического в их музыке. Есть только одна «магическая группа», и это не они. Вместо того чтобы просто посоветовать вам — потенциальным потребителям, — не тратить понапрасну деньги, что я, кстати, очень хотел бы сделать, я решил предложить нечто вроде анализа музыки. Итак, приступим…
1. Здесь нет ни одной новой и оригинальной идеи, не развитой Фриппом или кем-нибудь еще много лет назад. Забудьте все, что вы когда-либо могли слышать про то, что они — авангард.
2. Музыка распадается на две различные категории: продолжительные авангардные инструменталы и простая истекающая патокой поп-музыка. В инструменталах нет ничего характерного, кроме разве что игры Джеми одним пальцем на пианино, которой открывается первая сторона. Они все напоминают «направления», концепции которых устарели в начале века, правда, с привычной обязательной электроникой. Некоторые эффекты, вроде тех, которые похожи на невнятные голоса, настолько банальны, что не стоит возиться с настройкой звука, чтобы разобраться, что они там говорят. Также очень много смен тактовых размеров, о да, настоящих размеров на >5/>4 и >7/>8, но они всегда, «приостанавливаясь», дают понять, когда собираются изменить такт. Если вам нравятся поп-мелодии, лучше купите пластинку «Joy of Toy» Кевина Айерса / Kevin Ayers, если, конечно, сможете ее найти.
3. Джеми Мюир, конечно, не Айрто / Airto, но его перкашн-эффекты очень интересны, хотя временами кажется, что их цель — отвлечь внимание слушателей от слабых композиций и от остальных инструментальных недостатков группы. Голос Уэттона, напоминающий голос Яна Андерсона, настолько выигрышный в композиции «Larf and Sing» группы Family, пройдя через двойную запись и фильтрацию, на выходе звучит, как голос Боза — первого кримзоновского вокалиста «а ля мистер-машина». Это еще один пример дьявольского всепроникающего влияния Фриппа. Дэвид Кросс страдает серьезной собственной ограниченностью — он плохо владеет скрипкой, и, может быть поэтому, ему поручают только самые элементарные инструментальные партии. Перефразировав Полину Кэйл / Pauline Kael, можно сказать, что если устроить соревнование между Дэвидом Кроссом и скрипачом из «String Driven Thing», чтобы определить, кто из них худший, то скрипач из «String Driven Thing» выиграет.
Эта книга о человеке, который оказался сильнее обстоятельств. Ни публичная ссора с президентом Путиным, ни последовавшие репрессии – массовые аресты сотрудников его компании, отъем бизнеса, сперва восьмилетний, а потом и 14-летний срок, – ничто не сломило Михаила Ходорковского. Хотел он этого или нет, но для многих в стране и в мире экс-глава ЮКОСа стал символом стойкости и мужества.Что за человек Ходорковский? Как изменила его тюрьма? Как ему удается не делать вещей, за которые потом будет стыдно смотреть в глаза детям? Автор книги, журналистка, несколько лет занимающаяся «делом ЮКОСа», а также освещавшая ход судебного процесса по делу Ходорковского, предлагает ответы, основанные на эксклюзивном фактическом материале.Для широкого круга читателей.Сведения, изложенные в книге, могут быть художественной реконструкцией или мнением автора.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.