Русифицированный King Crimson - [81]
но он, кажется, отреагировал на это спокойно и сдержанно и сконцентрировал все свои силы на адаптации.
«Мне трудно привыкнуть к супермощному оборудованию. Есть разница между тем, чтобы быть частью инструмента и пропусканием его звука через усилители, микшеры и динамики не зная даже, что получишь на выходе».
30 декабря. «Sounds». Стив Пикок: Джеми Мюир — это дикарь. Он не двигается по сцене вместе с King Crimson, а прыгает, одетый в то, что я могу описать, как рабочая спецовка с меховыми крыльями. Периодически он оставляет свои ударные инструменты и корчится на сцене, потрясая колотушками и молотя цепями по гонгам. Как-то раз во время концерта он с воплями носился среди публики и достиг кульминации, отплевываясь кровью.
17 февраля. «Melody Maker». Обозреватель: King Crimson дали пару чудесных концертов в «The Marquee». «На первом выступлении Джеми, непонятно каким образом поранившийся, отказался выступать, и мы впервые играли как квартет. Больше Джеми с нами никогда не выступал», — Роберт Фрипп.
16 марта. Турне по Великобритании началось в «Green’s Playhouse», Глазго.
24 марта. «New Music Express». Ян МакДоналд: Воскресный вечер в огромном жутком помещении в парке Финсбери / Finsbury Park. Несмотря на незажившую рану от потери одного члена группы, четверка King Crimson вышла в сверкающих белых костюмах и вдарила по нашим сверхкритичным лондонским мордам со всей своей мощью и яркостью.
Закономерный вопрос: «Заметна ли брешь?» Ну что же, Джеми Мюир был и остается замечательным музыкантом, отличающимся цельностью и завидной решительностью. И в том смысле, что с ним любая группа будет казаться «более в своем уме», Crimso понесли потерю. Как бы то ни было, группа уже явно сформировалась как квартет и обрела ясное представление о пути своего естественного развития. Теперь все для них станет проще и яснее, и я уверен, что им будет гораздо удобнее существовать в виде РОК-группы, а не в виде неудобного компромисса между джазом и роком, который они являли собой вместе с Джеми. Игра каждого была так хороша, что никому нельзя отдать предпочтение, но я должен отметить, что гитара Роберта Фриппа с каждым его выходом на сцену звучит все более выдающимся образом. Нет никого в рок-музыке, чей «саунд» хотя бы отдаленно напоминал игру Фриппа. Он полностью подтверждает мою теорию о том, что музыкант, играющий на электрогитаре, более глубоко чувствует свой инструмент, чем простой гитарист. Все, что он делает, просто очаровывает, и если это — белая магия в действии, то я в нее верю.
Но это не заслоняет живой вклад трех остальных музыкантов. Начиная с полной внутреннего напряжения композиции «Doctor Diamond», ассоциирующейся для меня с «Mahavishnu Orchestra в Heartbreak Hotel[156]», и до последнего аккорда «Larks’ Tongues Part 2» они все время были вместе и играли со смаком, и особенно во время импровизаций — чему я несказанно рад.
Другими словами, King Crimson сейчас годны для массового употребления и способны очаровать даже самых тупоголовых типов.
25 марта. Последний концерт английского турне в «Colston Hall», Бристоль.
30 марта. Первое европейское турне.
31 марта. «Melody Maker». Ричард Уильямс: King Crimson: «Larks’ Tongues in Aspic»: Основная неудача этого шестого кримзоновского альбома заключается в его компромиссности. Хотя желание смягчить острые грани эксперимента и может привлечь к ним новую массу слушателей, это не принесет им той награды, к которой, как я верю, стремится Фрипп. Конечно, все это вторично, но даже в свои самые худшие времена Фрипп никогда не скатывался до таких банальностей, какие мы позднее слышали, скажем, от Moody Blues или от Tempest. Но его устремления высоки, поэтому и критерии должны быть соответственными. Каждый, кто видел сегодняшних King Crimson на концерте, поймет, что это магическая группа, способная на самые смелые музыкальные эксперименты и не имеющая себе равных по эту сторону Атлантики. Но, когда дело дошло до создания альбома, я боюсь, они потеряли часть своей коллективной энергии. Квинтет представлял собой очаровательную смесь: Уэтnон и Бруфорд, представляющие исконный рок (но с большей интеллигентностью и мастерством, чем группа, записавшая «Earthbound»); скрипка и альт Кросса, отражающие любовь Фриппа к геометрической логике классической музыки; Мюир, всегда готовый броситься в неизведанное, и Фрипп, своим уникальным мастерством увязывающий всех их воедино. Однако вместо отражения силы и неприкрытой дерзости, порождаемых ими на сцене, мы имеем лишь что-то вроде «комикса по фильму» — ряд довольно бледных плоских изображений, которые вряд ли дают представление о реальных достижениях группы.
Конечно же, там есть прекрасные фрагменты, но с этим составом у Фриппа был шанс, отбросив все ограничения, создать великое произведение. Жаль, что вместо этого он выбрал «толчение воды» и в результате получил нечто обыкновенное.
18 апреля. Американское турне начинается в Уоррене, штат Огайо.
5 мая. «Billboard»: Группа уже несколько лет приезжает сюда в различных составах и хорошо известна. Играет тяжелую музыку.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.