Рус. Заговор богов - [63]

– Ты, чужак, – заговорил оборотень глубоким низким голосом без эмоций, что могло означать глубокое погружение. Только куда? Настоящего астрала, даже личного, во вселенной Руса не существовало. – Покуражиться захотел? Ничего, недолго тебе осталось. Сыну твоему – еще меньше.

– Ну пока что он и, кстати, моя жена тоже могут противостоять структуре, от которой одна защита – ваша мертвая кровь в венах.

Рус долго размышлял над тем, как смогли выжить сами злоумышленники, когда структура разъедала все живое или некогда бывшее живым – дерево, ткани. Изучая оборотня, нашел причину – дело в их постоянной свежемертвой, будто только что убитой или как бы постоянно убиваемой крови. Ни живые – ни мертвые.

– Потому что ты – тварь иномировая и жену свою испоганил своей кровью.

Сердце Руса бешено заколотилось: похоже, Теневики пока не ведают об амулете, не считают тот крестик важным, а кровь никак проверить не могут, потому что Гнатика проткнуть невозможно. Отец уже решился наконец вызвать «отражение» сына-младенца, чего делать категорически не желал, опасаясь тревожить, как он полагал, «слишком уж молодую душу», как вдруг…

Глава 12

– Приди, Добрейшая! – низко протрубил оборотень, и вместо него, без приглашения Руса, на свежей травке полянки, созданной по подобию альганского пятна, появилась Лоос собственной персоной. Хвала богам, в образе тридцатилетней женщины, а не юной девушки.

– Привет, Вовчик! – жеманно поздоровалась богиня, посылая воздушный поцелуй и блаженно растягиваясь на травке. Игриво потянулась, зевнула и перекатилась на бок, к Русу передом. Левой рукой подперла голову, другой нежно провела по белоснежной тунике без единого пятнышка; согнула ногу и будто бы случайно зацепила подол мизинчиком. Снова зевнула и, внезапно застеснявшись, изящно прикрыла рот красивой рукой. Платье само собой колыхнулось и бесстыдно задралось, открыв идеальные стройные бедра, покрытые ровным красивым бронзовым загаром.

– Как из солярия, правда? – прокомментировала Лоос, ничуть не стесняясь. Ее зеленые глаза блестели возбужденно-весело. Бесстыже.

Ошарашенный Рус сидел, открыв рот. В собственной вселенной, в глубинах собственной души, которую считал очагом безопасности, увидеть насильственное появление своего главного врага – виновницу всех бывших и нынешних бед, – попросту не укладывалось в голове. Не хотело укладываться! Он не обращал внимание на сексуальную внешность женщины, лежащей в трех шагах от него, почти не слышал ее слов. Постепенно до него доходило:

«Значит, «китаец» взмолился, и аватар богини прошел через «отражение» его души? Как тогда Гея, что ли? Когда через Гелинию… Так надо гнать!» – Здравая мысль наконец-то родилась. Рус закрыл рот, не преминув обругать себя «дятлом», и уже захотел подумать Слово изгнания…

– Держи сыночка, Рус! – С этим выкриком богиня вытащила из-за своей спины голенького восьмимесячного малыша, держа его как лягушонка – за одну ногу, и бросила по крутой дуге.

Рус, забыв обо всем, привстал, мягко поймал ребенка, узнал в лице до боли знакомые черточки (младенец весело шевелил конечностями, улыбался и, сыто икая, пускал молочные пузыри). «Когда это тебя успели накормить, Гнатик? – С этой мыслью довольный отец уже садился обратно в кресло и прижимал родную кровинку к груди… – Стоп! А где его крестик? А сам-то он откуда здесь?!» Рус попытался отнять ребенка от себя, чтобы разглядеть его еще тщательней, но сынок вцепился в грудь, как клещ… и вскоре лже-Гнатик превратился в черного паука.

У Руса волосы встали дыбом. Руки сами собой ослабли, а паук размером с годовалого ребенка, довольно шипя, полз все выше и выше, пока его передние лапы не перехватили шею, а жвалы, словно стальные клещи садиста-стоматолога, раздвинули Русу, чуть не вывихивая, челюсти. Рот заполнили шевелящиеся усики, псевдоконечности и прочая гадость, покрытая жесткой щетиной. Пасынка Френома – бога, который явно сильнее и старше молоденькой богини, – пробрала дикая паника, а Лоос с ехидным любопытством наблюдала за человечком. Глаза Руса едва не вылезали из орбит. Он мычал, пытался мотать головой, старался встать. Хотел оторвать от себя паука – совершенно не видя в нем Слова. Ему было жутко омерзительно. Жесткие мохнатые конечности щекотали все, чего касались, вызывая во рту забытый вкус птичьих перьев. Тошнило – это коварная Лоос знала совершенно точно, – а срыгнуть он сейчас боялся больше всего на свете – иначе задохнется и всему придет конец. А жить ой как хотелось! Руки и ноги были парализованы. Так же, как и мысли. Это Слово, которому богиня специально придала форму паука, выполняло главную миссию – путало мысли, не давая хозяину данной вселенной задуматься хоть на миг.

А вот богиня даром времени не теряла. Она плавно встала и изящной походкой, нагло виляя задом, медленно подходила к ничего не соображающему Русу, с каждым шагом становясь все моложе и красивее. А за ней, начиная от далекого горизонта, рушился мир – самое ядро души, самые глубокие человеческие закоулки, которые и составляют внутреннюю вселенную.

У бывшего землянина Вовчика она была огромной, практически настоящей. Лоос поражалась, но ничем удивление не выказывала. Она, превратившись в ослепительно красивую обнаженную семнадцати-восемнадцатилетнюю девушку, сев Русу на колени, нежно гладила ему волосы и водила самым кончиком носа по лицу поверженного врага, шепча то в одно ухо, то в другое разные нежности. Если бы не паук на груди парня, половиной щетинистой головы засевший во рту, то со стороны они выглядели бы довольными друг другом любовниками. Мысли у Руса бегали, но естество-то реагировало самым подобающим для нормального мужчины образом. Верный муж все меньше замечал членистоногое животное и все больше и больше юную красавицу. Пусть и лооску – плевать!