Русь нерусская: как зарождалась «рідна» мова - [11]
Конисский Александр Яковлевич
Не повезло украинофилам со Священным Писанием и еще раз. Во второй половине XIX века в Малороссии получила некоторое распространение штунда — еретическое учение протестантского толка, первоначально занесенное сюда немецкими колонистами, обратившими затем в свою веру и кое-кого из малорусских крестьян. Украинофилы (сами, как правило, бывшие атеистами) попытались использовать обеспокоенность Православной Церкви сложившейся ситуацией. Распространение ереси они объясняли исключительно тем, что штундисты свои молитвенные собрания якобы проводят на украинском народном языке, а в православных храмах богослужение ведется на языке церковно-славянском, будто бы не совсем понятном необразованным крестьянам. По уверениям «национально сознательных» деятелей, для противодействия штунде следовало немедленно перевести на украинский язык все богослужебные тексты, ввести проповедь по-украински, издать украинский перевод Евангелия и т. д.
Конфуз случился, когда выяснилось, что молитвенные собрания последователи штунды действительно проводят на народном языке, но этот язык — русский. На русском же вели они пропаганду своего учения. Получило огласку письмо малорусских крестьян-штундистов из сел Косякивка и Чаплинка киевскому губернатору, в котором они заявляли, что распространяют то же Христово учение, что и православные, но только не на церковно-славянском, а на русском языке и пропагандируют Священное Писание этим «понятным народу языком». «Очевидно, что эти люди даже не понимают, что можно еще им более понятным, родным языком читать св. письмо»,[63] — возмущался Б. Д. Гринченко. Но возмущение его было пустым звуком. «Рідна мова» просто оказалась не нужной ни штундистам, ни, тем более, православным. Украинофилам не осталось ничего другого, кроме как вновь затянуть старую «песню» о «притеснениях».
Ссылками на «притеснения» «национально сознательные» деятели прикрывали все свои неудачи. Стоит указать на пример с украиноязычным учебником «Аритметика» (арифметика), написанным видным активистом украинского движения А. Я. Конисским, пытавшимся внедрить свое произведение в образовательные заведения Малороссии вместо русскоязычных пособий. Учебник был издан в 1863 г., но учебным начальством в школы недопущен, что, естественно, было объявлено украинофилами очередным «преследованием украинского языка». В 1907 г. «Аритметику» переиздали, но в школы она снова не попала из-за запрета властей. Лишь в 1918 г., после провозглашения независимости Украины и начавшейся тотальной украинизации, ненькопатриоты получили возможность «осчатливить» школьников так долго не доступным для них учебником.
Дурдукивский (Дурдуковский) Владимир Федорович
К счастью для учащихся, прежде, чем запускать «Аритметику» в школы, министерство просвещения отдало ее на проверку специалистам. Результат оказался шокирующим. «Это первый курс арифметики, написанный на украинском языке, — отмечалось в рецензии на учебник. — Написана эта книжка известным украинским деятелем, но дилетантом в математике и содержание ее неудачно даже для тех времен, когда она составлялась. Поэтому совсем непонятно, зачем «Учительська спілка» выпустила эту книгу вторым изданием в 1907 г. Для низших школ такая книжка не нужна, для гимназий она совершенно непригодна. Не удовлетворяет она ни требованиям современной педагогики, ни требованиям науки». Перечислив недостатки сорокастраничного «учебника», среди которых неудачно придуманные (лишь бы не так, как в русском языке) термины, рецензент высказывал пожелание, «чтобы эта книжка никогда больше не печаталась»[64].
Аналогичная история случилась и с «Граматкой» (букварем), составленным Б. Д. Гринченко. Уже в 1920-х гг. видный ненькопатриот В. Ф. Дурдукивский признавал, что «в грамотке есть много недостатков». В частности, «не везде выдержана методическая последовательность в расположении материала, заметна с первых же параграфов перегруженность материалом, материал размещен довольно однообразно, что может вызвать у детей усталость и пригасить их интерес к работе, материал между собой не связан никакой одной мыслью или идеей, иногда случаются странные, искусственные предложения, слова для ознакомления с новым материалом не везде подобраны удачно» и т. д. Рецензент оправдывал автора «Грамотки» тем, «что Гринченко никогда не считал себя методистом, что его педагогические интересы были не в сфере методических вопросов, что, составляя свою грамотку, он жил далеко от культурных и методических центров, что это была чуть ли не первая попытка дать действительно украинский букварь, что работа над учебниками вовсе не была его постоянной работой, что, издавая грамотку (1907 г.), он уже давно (с 1893 г.) отошел от практической и методической работы в школе» и др. К тому же, указывал Дурдукивский, «Граматика Гринченко имеет и много положительного» (как пример такого «положительного» он подчеркивал, что в учебнике отсутствует проповедь православного вероисповедания)[65]. Стоило ли обижаться на «царский режим», отказывавшийся использовать в системе образования такую макулатуру?
