Русь Богатырская: былинные сказания - [61]

Ты на мне, Добрынюшка, женишься!

Буду тебя оборачивать

На ночь я во доброго молодца!

Буде не выполнишь волю мою —

Я на охотника тебя загоню,

Я под стрелу тебя подгоню!»

Тур головой золотой тряхнул,

Пёструю сороку с рог смахнул.

Тут его сорока гонять принялась,

Пёстрая, на гибель заганивать:

Хочет тура на Илью нагнать;

Пусть его, тура, подстрелит Илья;

Пусть его Илюшенька, Добрыню, убьёт!

Только Илюшенька догадливый ——

Он, осторожливый, не стал стрелять.

Золоторогого не стал губить.

Выстрелил в сороку — подшиб на лету!

Тут-то с сороки и спади колдовство:

Перед Ильёй не сорока лежит!

Кровь-то из раны не сорочьей бежит:

Это — Маринка Кандаловна!

Тур златорогий вокруг Ильи

Прыгает-вьётся-увивается.

Разум у Ильи озаряется:

«Это не тур, а человек перед ним».

Стал Илья Муромец требовать:

«Ты расколдуй, Маринка, витязя».

Злится Маринка, противится.

Силится слово-проклятье сказать:

Заколдовать Добрынюшку,

Туром оставить его навек.

Сила у Маринки перед смертью слаба.

Сила у живого Ильи велика.

Не дал Маринке Илья сказать

Слово-заклятье последнее.

Вынудил Маринку Илья Муромец

Расколдовать Добрынюшку!

Выполнила волю богатырскую

Злая Маринка во беспамятстве...

Вот и совершилось совершение:

Тут был тур — золотые рога,

Стал Добрыня добрый молодец!

Это Маринка и увидела,

Злянка заизвивалася,

Злобство в ней огнем загоралося,

Жгучим-горючим пламенем.

В жгучей-горючей озлобине

В пепел сгорела Маринка вся.

Тут ей, Маринке, и конец пришёл!

Последний бой со Змеихой

Говорит Владимир Красно Солнышко:

«Хорош у нас нынче, счастливый день —

С нами все богатыри святорусские,

И Добрыня Никитьевич вернулся к нам!

Только мне-то, Владимиру, невесело:

Одна у меня была племянница,

Что любимая Купава дочь Путятична,

Да и ту унесла Змеина лютая

Во свою во пещерную змеинницу.

Кто из вас, богатыри святорусские,

Из беды мою племянницу повыручит,

Из полона народ весь повысвободит,

От Змеихи Русь святую навек оградит?»

И восстал Добрынюшка Никитьевич:

«Ты Владимир — князь стольнокиевский!

У меня с атаманом Ильей Муромцем

Ин великая заповедь положена:

Мне поехать в бой со пещерной Змеёй,

Победить её, Змеиху Горыниху,

Чтоб не стала она Русь бедой бедить!

Я поеду сейчас на Горынь на реку.

Я поеду на бой со Змеёй лихостной.

Я поеду, все полоны повысвобожу.

Я поеду-привезу твою племянницу,

Что любимую твою Купавушку!»

Дома матушка Добрынюшке говаривала,

Дома матушка Добрынюшке наказывала:

«Ах, ты душенька, Добрыня сын Никитьевич!

А не езди ты на гору Сорочинскую!

Не топчи ты малых змеёнышей!

Не тебе выручать полону русского!

Ещё после той да беды лихой

На тебя я, сын, не нагляделася!

А и ты опять ведь на смерть идёшь!»

Не послушался Добрыня родительницы.

Он Сивка своего да осёдлывал.

Собирался на гору Сорочинскую —

Выручать от Змеи полону русского.

Подавала мать Афимья Александровна,

Подавала Добрынюшке плёточку:

«Как придёт тебе, Добрыня, неминуча беда,

Этой плёткой, Добрыня, ты коня стегай:

Меж ушей Сивку, меж ног, не жалей!

Он тогда от беды тебя повынесет!»

Вот Добрыня-богатырь на Горынь-реке.

С поля на поле он перескакивает,

С горки на гору перемахивает.

Давит-топчет Добрыня злых змеёнышей.

А змеёныши-младёныши укусливые.

Все зубастые да подточливые.

Подточили у Сивки они щёточки,

Понависли на ноги коню доброму.

Больше Сивка не может ни подскакивать,

Ни с ног змеёнков стряхивать.

Добрый молодец на Сивку осержается

И за плётку материнскую хватается.

Он и бьёт Сивку промежду ушей.

Он и бьёт Сивку промеж передних ног.

Он и бьёт Сивку промеж задних ног.

Тут Сивка-конь стал подскакивать.

Тут Сивка борзый стал попрядывать.

Тут Сивка стал с ног отряхивать,

Давить-топтать лютых тех змеят:

Потоптал-придавил до единого!

Налетела на Добрынюшку Горыниха.

«Ай, Добрыня ты сын Никитьевич!

Ты зачем это нарушил свою заповедь?

Ты зачем это забыл да про наш уговор?

Ты зачем потоптал моих змеёнышей?»

Рассержался-кричал Змее Добрынюшка:

«Не сама ли ты, Змеиха злющая,

Не сама ли ты, Змея окаянная,

Не сама ли ты нарушила первая,

Не сама ль переступила ты заповедь:

Не летать чтобы на святую Русь,

Не красть, не таскать люду русского!

Начала ты летать, ты красть, ты таскать!

А теперь я, Добрыня, тебе смерть принёс!»

Ну лих взмолится Змеиха Горыниха:

«Уж ты славный богатырь, ты Добрынюшка!

Я отдам да повыпущу весь русский полон!

Я отдам тебе Купаву Путятичну!

А положим мы с тобой ещё новый завет:

Не вступать ни в худой, ни в хороший бой!

Инно миром поладим, Добрыня, с тобой!»

«Ты послушай, Змеина злорадная,

Мне теперь, Добрыне, не пятнадцать лет!

Я теперь воробей ин ведь стреляный!

Ты словами меня не умасливай!

Если хочешь, вступай в битву честную!

А не хочешь, подставляй свои хоботы:

Разом я и порублю их булатным мечом!»

Зачинался-загорался великий бой:

Борьба со Змеёй — драка-се́ченье.

По три дня подряд да по три ноченьки,

И без роздыху трое суточек.

Стрелы травленые да калёные

Не сразили Добрыню Змеихины.

Не пронзили Добрыню копья острые,

Не посекли его мечи булатные.

Добрый молодец в битве выстоял.

Вот уж снёс-отсёк он, Добрынюшка,

У Змеихи последнюю голову!

Отрубил-разрубил последний хобот ей.

А и тут из Змеины кровь рекой полилась.

Вот час лилась, вот два лилась —

Не уйти от ливня Добрынюшке!

Вот день, вот другой все льётся-течёт,