Русь Богатырская: былинные сказания - [44]

Брал за правую руку да за белую,

Возгорался обнять и женой назвать.

Поразжалобилась красна девица:

«А не честь твоя молодецкая,

А не удаль твоя богатырская,

Не спросить ни имени, ни о́тчины...»

Спохватается Алёша, сомущается:

«Ты отколь, девица, отколь, красная,

Ты с каких родов, ты с каких городов,

От какого отца, которой матери?»

Отвечала Алёше красна девица:

«Я от батюшки попа от Ростовского,

Я вечор гуляла во зелёном саду,

А из чистого поля из далёкого

Набегали-налетали три тугарина,

Три козарина-собаки, три наездника,

Полонили меня, красну девицу,

На дуван[15] увозили в поле чистое».

Вспохватился Алёша, добрый молодец:

«Гой ты, де́вица, душа красная,

А ведь ты мне, девица, — да родная сестра.

Было дело-то былью давнею.

На роду порчуны меня испортили,

Отец-матушка возненавидели,

Трёх лет в чисто поле поотправили,

Оставляли одного-одинёшенького

Сиротинкой-былинкой-неокрепинкой.

Одолели меня ры́ды плакучие,

Обессилили слёзы текучие.

А по полюшку да тому чистому

Пролагал борозду пахарь-сеятель,

Он сошкой пахал да кленовенькой,

На ступистой на кобылке на соловенькой.

В белом Белый Полянин да меня услыхал,

Он сиротство-печаль ту мою увидал,

Подходил, говорил таковы слова:

«Отвалитесь вы, ры́ды плакучие,

Да обсохните, слёзы горючие,

Воссияй на небе, солнце красное,

Улыбнись ты, младенец, свету белому.

На роду твоем, вижу я, написано:

Удальцом-борцом быть удатным тебе,

Богатырствовать во славу светлой Руси.

А тебе подарю я жеребчика

От кобылки моей от соловенькой,

Коня белого неезжалого,

Необъезженного трехлеточка.

Будет он слугой да и верным тебе.

Ты не плачь, не журись, ты возрадуйся:

Я сажаю тебя на бела коня,

И проснутся в тебе силы богатырские,

И трехлеточком и на трехлетнем коне,

А ты витязем станешь, воителем.

Поезжай теперь на горы на Сиверные,

Там брат мой, кузнец, — он откует тебе

Богатырские доспехи все воинские.

А и верно: на горах тех на Сиверных

Осбрунился там я, оборужился,

И с тех пор на Руси и богатырствую».

Свой рассказ Алёша дорассказывал,

Вороных коней козарских поотвязывал,

Красно золото, жемчуг-се́ребро

Из шатров на них приторачивал,

А родную сестру он к себе сажал,

Привозил её к Ростову-городу‚

У ворот городских останавливался,

Целовал девицу на прощаньице,

Говорил сестре таковы слова:

«Меня род-племя не в любви держал,

Отец-матушка возненавидели,

Я сниму тебя, сестра, с коня белого,

Я даю тебе трёх вороных коней.

На конях-то поклажа дорогой цены:

Скатен жемчуг да злато-се́ребро —

То законная добыча богатырская,

Отнята у нахвальщиков, лихих козар,

У собак-тугар псов-наездников.

Ослезили они очи девичьи,

Исстрадили-измучили тебя, сестру,

Пусть да будет всё тебе во приданое,

Плата малая за горе за великое,

За все муки, за все пережитки твои.

Ты бери, сестрена, трёх вороных коней,

Со поклажею, со богачеством,

Ты явись-объявись на отецкий двор!»

Возрыдала девица пуще прежнего,

И просила она, больше плакала:

«А не надобно трёх вороных коней,

Ненавистно мне козарское богачество,

А надобен мне ты, брательник мой,

Воротись-примирись к отцу-матери!»

«Не поеду я с тобой, сестра родимая, —

Отец-мать меня однажды отстудили,

А другой-то отстуды мне не ждать-принимать!»

Отбывала сестра одна без брателка.

Отцу-матери дома рассказалася:

«А на горе мне, не в минучий час,

Набегали на нас три набежника,

Три тугарина, три козарина,

Уносили-унесли меня в далёкую даль,

За меня дуван задуванили:

А кому во владу подостанусь я?»

А на ту пору́ наезжал богатырь,

Под ним белый конь, он белее дня,

На нём латы-оружье солнцем светятся,

Меч-копьё воссияют ясным месяцем.

Витязь первого козарина конём стоптал,

А второго козарина копьём сколол,

А третьего — саблей ссаблил он.

Снял опутья с меня, от плену вызволил,

А то был богатырь — мне родимый брат,

Удалой-молодой да Алёшенька.

Я звала-звала, долго плакала,

А домой со мной он не поехал ведь,

Воротился опять в поле чистое».

Алёша Попович и Тугарин Змеевич

Ах, победа-победа Алёшина,

Отчего не веселишь ты, не радуешь

Удалецкого сердца молодецкого?

Ах, грусть-тоска да знакомая

Огрустила снова сердце молодецкое,

Ах былая кручина окручинила,

Опечалила печаль раны старые.

И куда уйти добру молодцу

От былой от неправды отца-матери?

Снова витязю забыться в богатырском бою!

В чистом поле Алёша думу думает:

«А поеду я во стольный Киев-град.

Попрошу я у князя у Владимира

Богатырской службы да по смелости,

Всё по смелости моей да по доблести.

Разверну плечо молодецкое,

Разгоню печаль я тоску свою,

Или голову сложу во честном бою.

Выбирай, добрый конь, путь-дорогу сам

Ты ко стольному граду Киеву».

Коник сметлив, догадлив, на побежку скор,

Прямоезжих путей ему не спрашивать,

По окольным путям не пытать, не плутать,

Он прыг, он скок, он в короткий срок

Доносил богатыря без путей, без дорог,

опускался перед городом Киевом.

Повстречался Алёше стар-матёр скоморох,

Старичище седат-бородат Зная́й:

«Ты куда спешишь, добрый молодец?»

Отвечал Зная́ю Алёшенька:

«Я спешу-тороплюсь в стольный Киев-град,

Я — на службу ко князю Володимиру!»

«Опоздал ты, удача добрый молодец,

Ныне Киев-град сдан без бою врагу.

Налетел Змей Тугарин на святую Русь,

Он грозой грозил стольну Киеву:

«А я Киев-град, я взятьём возьму,

Терема-дворцы я на дым спущу,

Я княгиню Гореславу Королевичну