Русь Богатырская: былинные сказания - [38]

Не успел он ни одеться, ни одежды схватить.

А Змеина-злодейка настигала его.

У неё, у Змеихи, было девять голов.

Было девять голов из девяти хоботах.

Из трёх голов дым-огонь полыхал.

Из трёх голов стрелы прыскали.

Из трёх голов копья сыпались.

Напускалася Змеиха Горыниха

На Добрыню молодого, беззащитного.

Раскрывала три пасти стрелоносные.

Полетели-засвистали стрелы грозные

И смертны и часты, — посекучий дождь.

А Добрыня за камень позапрятался.

Не достали, не достигли, не сразили его

Те змеюгины стрелы все отравленные!

Налетела Змеиха и с другой стороны.

Раскрывала хоботья копьеносные.

Принималась метать копья острые.

А Добрынюшка и тут увёртлив был:

Схоронился он за дубом за кряко́вистым

Меж корней во глубокой во рытвине.

А и тут его копья не ранили,

Смертоносные Змеихины не тронули.

Пораскрыла Змеиха пасти огненные.

Принялась дышать огнём-пламенем.

Тут Добрынюшке не конец ли пришел?

Не сожгла ли его огнедышица?

Посгорели кругом густые травоньки.

Посгорели кругом леса дремучие.

Посгорел над Добрыней дуб кряко́вистый.

Порасплавились камни кре́мнистые.

Зашипела Змеиха, завозрадовалась:

«Вот Добрыню теперь я испекла в огне!

Вот Добрыне теперь и конец пришёл!

Вот его, молодца, подхвачу-понесу

Моим детушкам малым на закусочку».

А и рано Змеевина ликовать принялась!

Не погиб ведь Добрыня в змееносном огне!

Только тело его, тело белое

Потемнело оно, ожелезело:

Закалился в огне млад Добрынюшка!

Несразим-неуязвим стал отрок млад:

Ни огонь его не сожжёт, ни спалит!

Ни стрела, ни копьё, ни булатный меч

Не сразит, не пронзит, не рассечёт его!

Ухватился молодец за огнистую пасть,

Да попрал-прижал смертным жимом он

Ещё две других ко сырой земле.

Он не ждал, отрывал три башки у Змеи!

Испугалася Змеина: беда пришла!

И рвалась Змея, да не вырвалась.

И взялась тут Змеиха и хитрить, и юлить,

Молодяжку обманами обманывать:

«Я жалеючи тебя, добрый молодец,

Молодую твою жизнь уж не стану губить!

А тебе не загубить меня и подавно!

А поладим мы, Добрынюшка, да миром с тобой!

Мы положим оба заповедь великую:

Ты не тронь, не ничтожь мой змеиный род!

Ты не езди на горы Сорочинские!

Не бывай ты на той на Горынь на реке,

Не губи дорогих моих змеёнышей.

Откажусь и я летать на святую Русь!

Я не буду летать ни во Киев-град!

Я не буду таскать больше русских людей,

Ни девиц-молодиц, ни малых детушек!»

Ай, доверился Добрынюшка Горынихе.

Полагал со Змеёй он завет таковой.

Улетала Змеиха ко змеёнышам.

А понять-то и не понял младёшенек:

Сколько силы таится богатырской в нём?!

Ой, ты доля, моя ты доля,

Разнесчастная сиротская участь!

Ты звезда ли моя золотая,

Золотая ты звезда, а горёвая!

Выше ясного месяца взошла ты,

Выше красного солнца встала.

Ясный месяц, звезда, ты затемнила,

Солнце красное моё потушила!

Я остался в темноте одиночкой

Без тепла да без света, без сугреву!

Я на свете — бесприютная бродяжка,

Я былинка одинокая в поле:

Ветры дуют — былинку качают,

Вихри злые былинку завивают,

Да к земелюшке низенько приклоняют.

После долгого бродяжного денёчка

Принастигнет тебя тёмна ночка,

Ночевать-то никто не пустит:

Все разбойником тебя называют,

Подорожничком величают;

Закрывают от тебя все окошки,

Запирают на запоры ворота...

Ты и днюй и ночуй, бродяжка,

Одиноким во чистом поле,

Хоть в мороз, хоть в пургу, хоть в ливень!

Повстречались бродяжке скоморохи,

Шутники все потешные Добрыне.

Привечал скоморох Вавило.

Он играл, Вавило, во гудочек,

Он во звончатый во переладец.

Говорил Добрынюшке Вавило:

«Ты иди, ты иди к нам, отрок милый,

С нами вместе иди скоморошить!»

А Добрыня и рад был привету:

Принял участь скоморошью эту.

Обучился Добрыня на гуслях

На яровчатых играть на диво.

Заиграет он печальную песню —

Опечалятся люди да заплачут;

Небо ясное станет хмурым,

И прольётся дождем дождистым.

Заиграет весёлую Добрыня —

И запляшут леса и горы.

Повернутся лежачие камни.

Приутихнет волненье на море.

А учителем-то у Добрыни

Был тот скоморох дед Вавило.

А с Вавилой самим так было:

Приходили к нему два весёлых,

Два весёлых потешных человека;

Приходили да Вавиле говорили:

«Ты пойдём, добрый молодец Вавило,

Ты пойдём, Вавило, с нами скоморошить.

Мы пойдём в то Иное царство

Переигрывать царя Собаку,

Ещё сына его да Перегуду,

Перекликивать дочь Перепеву,

Переплясывать зятя Переплясу!»

Собирались весёлые люди,

Сокликались на собор скоморохи.

Уходили они в Иное царство

Переигрывать Царя Собаку.

А навстречу им мужик с горшками,

Едет он на базар торговати:

«Вы куда пошли, весёлые люди?

Вы в какие края, скоморохи?»

«Мы пошли на Иное царство

Переигрывать Царя Собаку,

Ещё сына его да Перегуду,

Перекликивать дочь Перепеву,

Переплясывать зятя Переплясу!»

Говорит им тут горшечник-черепаня:

«У того ли у царя у Собаки

Двор-то каменный, а тын железный.

Царь Собака людей загубляет‚

Он головушки им отрубает,

На тынники он головки насажает!

Там и вашим, скоморохи, быть головкам!»

«Уж ты гой еси, гончар-черепаня!

Ты не мог и добра нам задумать!

Ты не сказывал бы нам такого лиха!

Заиграй-ка ты, Вавило, во гудочек,

Да во звончатый во переделец,

А Кузьма с Демьяном припособят!»

Заиграл тут Вавило во гудочек,

Он во звончатый во свой переладец —

Полетели куропатки с рябцами,

Полетели пеструхи с тетеревами,

Полетели марьюхи с глухарями,