Да о замках неприступных королевских,
Да о землях-народах покорённых,
Да о странах завоёванных дальних.
Страсти подлые Микулу охватили,
Унесли его лихим уносом;
Позаткнули-одикарили душу,
Напитали душу ненавистным ядом,
Поселили жадущую зависть.
И недобрые, худые мечтанья
И несут, и несут Микулу.
Ах, куда они несут, в какую пропасть?
Приходила в ту пору к Микуле,
Приносила обед пахарю на поле
Дорогая любимая Надёжа,
Молодая-верная супруга.
На неё и не глянул Микула.
Он не видит ослепленным взором.
Он не слышит оглушенным ухом.
Допросилась-дозвалась Надёжа
До безумного-неистового мужа.
Посмотрел на неё Микула.
И худой ему супруга показалась,
Нежеланной-чужой-далекой.
И красавица вдруг стала некрасивой.
И любимая стала нелюбимой.
Дорогая стала ненавистной.
Встрепенулась-испугалась Надёжа.
Хочет в чувство привести она Микулу,
Торопливо трясет его рукою,
Окликает молящим словом:
«Что случилось, Микулушка, с тобою?»
А Микула стоит, не отвечает,
Рассердился, да с ненавистью-бранью
Отпихнулся он от Надёжи.
Уходил он с перстнем злополучным,
Уносил вместе с этим обретеньем
И тревогу, и худую заботу,
Страх да робость, да спесь, да жадность.
Пьёт очами он блеск изумрудный,
Сам душой иссыхает от боязни:
Ох, увидят! Ох, похитят! Ох, отнимут!
Люди встречные — сокровище-перстень!
Ты очнись-приглядись, Микула!
Да прозрей от сверкального блистанья
И вглядись ясным-чистым взглядом,
Ты увидишь в заколдованном перстне
Не зелёный изумрудный камень
В многорадужных переливах,
Самого ты Чернобога увидишь.
Он глядит на тебя и морочит
Твою душу мороком зловещим.
Он в тебя нечистым духом проникает,
Злоботворный владыка тьмы кромешной.
Ты, Микула, под власть лиходею
И подпал через этот перстень.
Без сознанья твоего вливает
Он в тебя свои замыслы и мысли,
Без действ он тебе внушает
Непотребные гадостные чувства,
Без трудов — запретные желанья.
Вот уже несносной занозой,
Ядоносным жалом вонзились
Эти новые, страстные мечтанья
О владычестве, о богатствах,
О дворцах, о палатах грановитых.
Вот желанье — в большом королевстве
Стать всесильным королём всевластным —
Обратилось в порыв безумный.
Вдруг неведомый смерч налетел да
Подхватил, да понёс Микулу,
На широкий на путь поставил.
По нему же медлительным ходом
Похоронное шествие с гробницей
Золотой да алмазной продвигалось.
Занесло Микулу в то королевство, —
Тут король не своею смертью умер:
Его дети-сыновья отравили
Из губительной жажды до престола.
А ещё обрядить не успели
Мертвеца короля в путь последний,
Не успели положить в домовину,
Не успели ещё вынести за двери,
А между сыновей его, двух братьев,
Запылала-занялася ссора
Из-за власти, из-за короны.
Там уже за столом поминальным
Эта ссора обратилась в драку.
Драка кончилась войной междоусобной.
Раскололось надвое королевство,
Потряслось оно раздором-смутой.
Началась кровавая сеча.
Содрогалась земля в жестокой битве.
Кровь лилась из-за короны королевства.
Под конец в этой распре непотребной
Повстречались королевичи сами.
И лицом к лицу они столкнулись.
А Микула взирал на раздор тот
И возжаждал быстрой гибели братьям.
И Микулина жажда утолилась:
Младший брат убил старшего брата,
Да и сам пал от ран смертельных
У подножья отцовского трона.
Восхотел злорадно Микула:
«Пусть теперь всё это королевство
И престол, и жезл, и корона,
И дворцы, и палаты, и замки
Перейдут под моё владенье!»
Так и сталось по восхотенью.
Он — король в великом королевстве.
Он — владыка непобедимый.
Он — в боях несразимый воин.
А и нет ни в чём пределов Микуле:
Ни желаньям его запретов,
Ни страстям его препон досадных,
Ни стеснений разгульным чувствам.
Всё везде ему и всюду доступно,
Всё открыто, всё удается:
Тут по-честному, там бесчестьем,
Ещё чаще всего неправдой.
Заколдованный неправедный перстень
Все пути и препоны отверзает,
Все поганые, все кривые.
Всем страстям отворяет наслажденья,
Всем желаньям — быструю утеху.
А желанья да страсти у Микулы
Ныне только преступные да злые.
А внушает их Микуле сам же перстень,
Порождает злодушный Морок
На погибель самому Микуле
И всему Микулиному роду.
Возжелал король разрушить старый замок
И замыслил воздвигнуть новый.
Потекли бесчисленные толпы:
Шли понурые, худые люди,
Шли невольники с покорностью рабской.
И размашисты замыслы Микулы,
Да унижены, несчастны, прибиты
Исполнители его замышлений.
Кто там гонит рабов на труд тяжелый?
Да закрыт он покрывалиной чёрной.
Из огромных белых каменных глыбин
Замок новый под бичом свистящим
Подневольники воздвигали.
Понуждал-погонял неотвязно
Истязатель-погоняло всё тот же —
Под пугающим чёрным покрывалом.
А ведь это сам Моровит был —
Враг заклятый для Микулы прежде.
Ныне — друг ему, пособник и союзник.
Нет предела Микулиной власти.
Всё возьмёт. Всё отторгнет.
Всё отнимет. Утолит он любые желанья.
А ведь нету Микуле счастья
От такого непомерного всевластья:
Робость, страх, опасенья, тревога,
Треволненья, суета, заботы
Разъедают, снедают душу.
Окружает короля Микулу
Не святая человеческая дружба,
А вражда, зложелательство, непри́язнь
Под угодливой-приветливой личиной.
Приближенные подлизники-вельможи
Уж давно догадались о перстне:
Каковую таит в себе он силу.
И хотя все льстецы и лицемеры,
Блюдолизы перед Микулой
И валялись смиренно во прахе,
Да одну мечту лелеяли, растили:
