Румянцевский сквер - [27]
Длинная пулеметная очередь повалила десантников, не успевших отдышаться, в снег. Слева, в лесочке, мигало желтое пламя, и, как понял, присмотревшись, Колчанов, пулемет бил по катерам, а может, по десантникам, еще не выбравшимся на берег.
— Лейтенант! — крикнул он Слепцову. — Я возьму его!
— Давай! — ответил комвзвода. — Он из дзота бьет. Зайди с тыла!
Быстрыми перебежками, от выступа скалы к сосне, от сосны к кустам, Колчанов со своими ребятами приближался к работающему пулемету. За кустами полого уходила вверх голая местность, тут не пробежишь, не проползешь к дзоту. Колчанов сказал Кузьмину, жарко дышавшему рядом:
— Ты и Цыпин! Ползите кустами вон туда, обойдете дзот…
Не договорил. Над головой прошелестело, впереди громыхнул взрыв, взметнулся столб черного дыма, свистнули осколки, куски скального грунта. Пулемет замолчал. С катера пушка жахнула, подумал Колчанов, а сам уже, пригнувшись, бежал к дзоту, на бегу вытаскивая из кармана полушубка гранату. Пулемет ожил, теперь немец бил по атакующим — поздно, поздно, уже они в мертвом пространстве, и быстроногий Кузьмин, раньше всех добежавший, сунул в амбразуру гранату. Глухо рвануло в дзоте, повалил дым. Ну, теперь все. Заткнули глотку.
Отсюда, с прибрежной высотки, в мерцающем свете ракет увидел Колчанов десантников второго броска, бредущих в воде, карабкающихся на припайный лед. Увидел вспышки выстрелов на катерах, поддерживающих высадку огнем… и всплески ответных разрывов… ах ты, рвануло на одном катере, прямое попадание…
— Колчанов! — достиг его слуха высокий голос Слепцова. — Давай вниз! Выходим на дорогу!
Пришлось Колчанову со своим отделением припустить бегом — снег на скате был плотный, — чтобы догнать взвод, уходящий вдоль берега влево, в сторону Мерекюли. Там, в низинке, гремел бой, что-то горело, бежали фигурки к автобусу…
Наезженная дорога, вдоль которой шел взвод Слепцова, как раз повернула к горящей деревне, когда Цыпин схватил Колчанова за руку:
— Сержант, смотри!
Оглянувшись, Колчанов увидел: по дороге, нагоняя их, быстро шли люди, не разберешь сколько, слитная темная масса. Свои, что ли? Все же Колчанов скомандовал ребятам залечь на обочине. А Цыпин, вот же ослушник чертов, выскочил на дорогу, присматриваясь к идущей группе — к своим, братьям-десантникам… Вдруг заорал:
— Фрицы!
И метнулся в кювет, в сугроб, а те, идущие, загалдели, вдогонку Цыпину ударило несколько очередей. Тут же на эту группу, бежавшую, видимо, на подмогу своим в Мерекюле, обрушили автоматный огонь десантники из колчановского, да и из других отделений. В упор расстреливали заметавшихся немцев. За пять минут все было кончено. Только вышли на дорогу — трофейное оружие, «шмайсеры» подобрать, — как возник и стал приближаться вой моторов. Десантники прислушались, обратив лица в сторону деревни. На лица лег дальний свет фар.
— На обочину! — крикнул Слепцов. — Быстро!
Мигом — врассыпную, в обе стороны, в придорожные кусты. Из Мерекюли шли машины с включенными фарами. Впереди бронетранспортер, за ним штабной автобус, крытый грузовик. Подъезжая к месту побоища, бронетранспортер замедлил ход — немцы, видимо, вглядывались в трупы на дороге. Колонна остановилась, выли моторы, выбрасывая клубы вонючего газа. Может, увидев шевеление в кустах, а может, просто наугад — вырвалась из черного ствола на бронетранспортере и хлестнула по обочине длинная пулеметная очередь. И сразу в ответ — автоматный гром. Из машин посыпались солдаты. Залегли, открыли огонь. На дорогу и с дороги полетели гранаты. Взрывы, взрывы, крики, свист пуль… вспышки яростного огня… Пихтелев размахнулся и швырнул тяжелую противотанковую гранату — влепил в пятнистый борт бронетранспортера, под пулеметную турель, громыхнул взрыв, пулемет умолк. Штабной автобус стал объезжать дымящийся бронетранспортер, но его забросали гранатами, перекрестили автоматным огнем, и он тоже замер на оглохшей от ночного боя дороге. И уже полыхнул, выбрасывая оранжевые языки, крытый грузовик.
Разгром автоколонны был быстрым и полным. Слева и справа доносились звуки боя — то усиливалась пальба, то слышались одиночные выстрелы, — а тут, на дороге, невдалеке от горящей деревни Мерекюля, стало тихо. Только шумел ветер в равнодушных кронах сосен. Только стонали раненые. Хрипел, сплевывал кровью лейтенант Слепцов, раненный в грудь осколками гранаты. Его и еще троих перевязали, положили на плащ-палатки. А двое убитых остались тут, неглубоко закопанные в замерзшую землю у обочины дороги.
— Колчан, — прохрипел, глотая слова, Слепцов, — прими коман-н-ние… Идти на юг… станц… Ауве…
— Понял, — кивнул Колчанов. — К станции Аувере.
Он знал: еще на Лавенсари проработан основной вариант десанта — прорываться к железной дороге небольшими группами, обходя опорные пункты противника. И он принял у командира взвода планшет с картой и застегнул на правом запястье ремешок компаса.
По компасу и повел на юг свою группу, в которую влились и десантники из других взводов, вышедшие тут, поблизости, на берег. Перекура не разрешил, нельзя было терять время. Раненых несли на плащ-палатках.
Снег был глубокий, по колено, продвигались не так быстро, как намеревались, и шли бы еще медленнее, если б не Семен Пихтелев: он шел впереди, своим большим сильным телом прорубал дорожку в сугробах. Лес был негустой и низкорослый — не нравился Колчанову этот прибрежный эстонский лес. Полушубок и ватные штаны, намокшие при высадке, покрылись ледяной коркой, обламывавшейся и снова нараставшей при движении, и только в движении был смысл этой чертовой ночи. Хорошо бы стянуть сапоги и сменить мокрые портянки на сухие… Некогда, некогда… Вот выйдем к станции — тогда уж…
С первых страниц романа на читателя обрушивается лавина загадочных происшествий, странных находок и удивительных приключений, скрученных авторами в туго затянутый узел. По воле судьбы к сотрудникам спецлаборатории попадает таинственный индийский кинжал, клинок которого беспрепятственно проникает сквозь любой материал, не причиняя вреда ни живому, ни мертвому. Откуда взялось удивительное оружие, против какой неведомой опасности сковано, и как удалось неведомому умельцу достичь столь удивительных свойств? Фантастические гипотезы, морские приключения, детективные истории, тайны древней Индии и борьба с темными силами составляют сюжет этой книги.
Сага о жизни нескольких ленинградских семей на протяжении ХХ века: от времени Кронштадского мятежа до перестройки и далее.
Фантастический роман о необычной судьбе землянина, родившегося на космическом корабле, воспитывавшегося на другой планете и вернувшегося на Землю в наши дни. С первых страниц романа на читателя обрушивается лавина загадочных происшествий, странных находок и удивительных приключений, скрученных авторами в туго затянутый узел.Для среднего и старшего возраста. Рисунки А. Иткина.
На 1-й стр. обложки — рисунок Г. ФИЛИППОВСКОГО к повести Льва Константинова «Схватка».На 2-й стр. обложки — рисунок Ю. МАКАРОВА к научно-фантастическому роману Е. Войскунского, И. Лукодьянова «Плеск звездных морей».На 3-й стр. обложки — рисунок В. КОЛТУНОВА к рассказу Даниэля де Паола «Услуга».
Повесть продолжает сюжетную линию, начатую в рассказе "Формула невозможного.Через много лет Новиков и Резницкий возвращаются на планету Смилу, чтобы проверить как живут аборигены, оставшиеся без опеки Центра... .
Две фантастические повести — «Химера» и «Девиант» — примыкают к роману своей нравственной проблематикой, драматизмом, столь свойственным ушедшему XX веку. Могут ли осуществиться попытки героев этих повестей осчастливить человечество? Или все трагические противоречия эпохи перекочуют в будущее?…У героя повести изредка проявляется странный дар: иногда на него «находит»… вроде озарения… и он вдруг видит то, что обычному взгляду не видно, скрыто временем или расстоянием.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
В книгу Регины Дериевой вошли произведения, прежде издававшиеся под псевдонимами Василий Скобкин и Малик Джамал Синокрот. Это своеобразное, полное иронии исследование природы человеческой глупости, которое приводит автора к неутешительному выводу: «придурков всюду хватает» — в России, Палестине, Америке или в Швеции, где автор живет.Раньше произведения писательницы печатались только в периодике. Книга «Придурков всюду хватает» — первая книга прозы Дериевой, вышедшая в России. В ней — повести «Записки троянского коня», «Последний свидетель» и другие.
Многоплановый, насыщенный неповторимыми приметами времени и точными характеристиками роман Светланы Шенбрунн «Розы и хризантемы» посвящен первым послевоенным годам. Его герои — обитатели московских коммуналок, люди с разными взглядами, привычками и судьбами, которых объединяют общие беды и надежды. Это история поколения, проведшего детство в эвакуации и вернувшегося в Москву с уже повзрослевшими душами, — поколения, из которого вышли шестидесятники.
В новую книгу Леонида Гиршовича вошли повести, написанные в разные годы. Следуя за прихотливым пером автора, мы оказываемся то в суровой и фантасмагорической советской реальности образца семидесятых годов, то в Израиле среди выехавших из СССР эмигрантов, то в Испании вместе с ополченцами, превращенными в мнимых слепцов, а то в Париже, на Эйфелевой башне, с которой палестинские террористы, прикинувшиеся еврейскими ортодоксами, сбрасывают советских туристок, приехавших из забытого Богом промышленного городка… Гиршович не дает ответа на сложные вопросы, он лишь ставит вопросы перед читателями — в надежде, что каждый найдет свой собственный ответ.Леонид Гиршович (р.
Борис Носик хорошо известен читателям как биограф Ахматовой, Модильяни, Набокова, Швейцера, автор книг о художниках русского авангарда, блестящий переводчик англоязычных писателей, но прежде всего — как прозаик, умный и ироничный, со своим узнаваемым стилем. «Текст» выпускает пятую книгу Бориса Носика, в которую вошли роман и повесть, написанные во Франции, где автор живет уже много лет, а также его стихи. Все эти произведения печатаются впервые.