Румянцевский сквер - [26]
Говорок у Пихтелева был — будто короткими очередями из пулемета.
— Ну ладно-ть. — Он сунул цыгарку в кисет. И, помолчав немного: — Сержант, ты питерский, да? Таку речку — Оять — знаешь?
— Нет. Где это?
— Да близко — за Ладогой — в Свирь текёт — там поселок есть — Алеховщина — не слыхал? Это така местность! — Пихтелев, жмурясь, покачал головой.
— Ты же из Мурманска, а не из Але… как ее…
— Дык я там рожденный — в деревне — батя в тридцатом — оттудова меня с сестрой увез — в Мордобойку…
— Что за Мордобойка?
— Дык это в Мурманске — Северный Нагорный поселок — его Мордобойкой прозвали — бараки там — рабочие рыбокомбината, глядь, жили — батя пошел на бондарный завод — ему в бараке комнату дали — а я…
Замолчал, задумался Пихтелев.
— Ну, и что ты? — спросил Колчанов, а сам-то мыслями все еще по Кронштадту томился.
— Вокруг бараки, болото, грязь — а я избу брошенную — никак не забуду — речку Оять — така тихая, така красивая — и лес кругом…
Тут задребезжало, заскрежетало, затрясло.
— В лед, что ли, вошли, — пробормотал Колчанов, прислушиваясь к наружным звукам.
А Пихтелев:
— Ужасное дело, как тянуло — на Оять — с удочкой — головли там — а в тридцать девятом призвали — на финскую сразу — потом на Ханко — который год, глядь, воюю и воюю…
Верно понял Колчанов: в темноте вечера отряд с ходу вошел в поле дрейфующего льда и это вызвало непредвиденную задержку. Катера-тральщики не смогли продолжать движение во льду. Пришлось им выбрать тралы и повернуть обратно на Лавенсари. Отряд перестроился. В голову вышли тихоходные тральщики, их корпусам вроде бы хватало силы раздвигать лед. За ними шли канлодки, а дальше уж катера с десантом.
Пока перестраивались, уходило время, операция выбилась из штабных расчетов. И когда выползли наконец на чистую воду, командир отряда принял решение: идти дальше без вспомогательных кораблей. Просто уже не было времени ждать, пока тральщики поставят тралы да тронутся малым своим ходом. А канлодкам без тральщиков нельзя. Командир отряда приказал им, тральщикам и канлодкам, возвращаться на Лавенсари. Уже перевалило за полночь, когда катера с десантом врубили полный ход и помчались по черной воде Нарвского залива. Их малая осадка в общем-то позволяла проскочить поверх возможных минных заграждений.
В четвертом часу ночи все тринадцать катеров вышли к точке развертывания.
Быстрый стук сапог по трапу. В носовой кубрик в облачке морозного воздуха спустился командир взвода лейтенант Слепцов. Покрутил курносым носом — ох, и накурили! — и скомандовал:
— Подготовиться к высадке! Проверить оружие, закрепить снаряжение!
Молча подымались по трапу. Встречный ледяной ветер ударил в лица — с этой минуты о тепле забудь. Стояли тесно на обледенелой палубе близ носового орудия, уже расчехленного, готового к стрельбе. Черно, черно вокруг, такая чернь разлита, что никакой рассвет не прошибет. Шли теперь малым ходом. И — не глазами, а будто кожей воспринимал Колчанов приближение берега.
Но вскоре и глаза, привыкнув к мраку, различили прямо по курсу слабо просветлевшую полосу прибрежного льда. Вот, значит, и берег. А фрицы небось спят в этой Марикуле и не ведают, кто к ним в гости пожаловал…
Только скользнула эта мысль, как вдруг слепяще вспыхнуло впереди слева пятно света — из недр ночи вымахнул голубоватый луч и медленно пошел вправо по водному плесу, словно пересчитывая катящиеся к берегу валы. Не дойдя до катеров, луч прожектора истаял, погас.
Рокотали моторы, надвигался берег — неровный, угрожающе затаившийся. Невозможно уже… тревога ожидания — комком у горла. Еще сотни две метров черной воды… Скорей бы! Скорее выброситься на сушу и, пока фрицы не очухались, рвануть вперед…
Широким фронтом подходили к берегу катера первого броска. Не слишком ли растянулись?.. Ага, слева начали высадку… Вот и на колчановском катере оборвался рев моторов… По инерции движемся — неужели к самому берегу? Мелко же тут… а берег крутой, скалистый… Остановились метрах в пятнадцати — ближе, значит, невозможно…
— За мной! — выкрикнул лейтенант Слепцов.
И прыгнул в воду. Попрыгали и остальные десантники. Вода обожгла холодом не только тело, но и, кажется, душу. Колчанов двинулся к берегу по неровному плотному дну, вдруг провалился по грудь… черт!., еле успел вздернуть кверху автомат… Теперь опять мелко…
И тут снова вспыхнул и побежал по плесу прожекторный луч, как бы слегка спотыкаясь на силуэтах катеров, на фигурах десантников, идущих в воде, выходящих на берег. Ну, теперь-то… С рассерженным кошачьим шипением взлетела над местом высадки ракета… и сразу вторая, третья… Всматриваются… Берег, еще недавно казавшийся нежилым, выбросил световые щупальца нескольких прожекторов… десятки ракет повисли над десантниками.
Светло стало — и кончилась тишина.
Почти одновременно заработали пулеметы с берега и с моря — трассирующие очереди прожгли черное полотно ночи и будто схлестнулись. С бронекатеров и охотников ударили пушки, нащупывая прожектора и огневые точки на мерекюльском берегу, разбуженном внезапным боем.
— Вперед, вперед! — орал Слепцов. — Быстрее!
Теперь под ногами лед. Нагромождения льда у самого берега. Оскальзываясь, падая и поднимаясь, десантники одолевали ледовый припай, карабкались на крутой заснеженный берег, задыхаясь, цепляясь за углы скал, за гибкие прутья кустарника. Ну все, зацепились! Теперь — врешь, не скинешь…
С первых страниц романа на читателя обрушивается лавина загадочных происшествий, странных находок и удивительных приключений, скрученных авторами в туго затянутый узел. По воле судьбы к сотрудникам спецлаборатории попадает таинственный индийский кинжал, клинок которого беспрепятственно проникает сквозь любой материал, не причиняя вреда ни живому, ни мертвому. Откуда взялось удивительное оружие, против какой неведомой опасности сковано, и как удалось неведомому умельцу достичь столь удивительных свойств? Фантастические гипотезы, морские приключения, детективные истории, тайны древней Индии и борьба с темными силами составляют сюжет этой книги.
Сага о жизни нескольких ленинградских семей на протяжении ХХ века: от времени Кронштадского мятежа до перестройки и далее.
Фантастический роман о необычной судьбе землянина, родившегося на космическом корабле, воспитывавшегося на другой планете и вернувшегося на Землю в наши дни. С первых страниц романа на читателя обрушивается лавина загадочных происшествий, странных находок и удивительных приключений, скрученных авторами в туго затянутый узел.Для среднего и старшего возраста. Рисунки А. Иткина.
На 1-й стр. обложки — рисунок Г. ФИЛИППОВСКОГО к повести Льва Константинова «Схватка».На 2-й стр. обложки — рисунок Ю. МАКАРОВА к научно-фантастическому роману Е. Войскунского, И. Лукодьянова «Плеск звездных морей».На 3-й стр. обложки — рисунок В. КОЛТУНОВА к рассказу Даниэля де Паола «Услуга».
Повесть продолжает сюжетную линию, начатую в рассказе "Формула невозможного.Через много лет Новиков и Резницкий возвращаются на планету Смилу, чтобы проверить как живут аборигены, оставшиеся без опеки Центра... .
Две фантастические повести — «Химера» и «Девиант» — примыкают к роману своей нравственной проблематикой, драматизмом, столь свойственным ушедшему XX веку. Могут ли осуществиться попытки героев этих повестей осчастливить человечество? Или все трагические противоречия эпохи перекочуют в будущее?…У героя повести изредка проявляется странный дар: иногда на него «находит»… вроде озарения… и он вдруг видит то, что обычному взгляду не видно, скрыто временем или расстоянием.
Честно говоря, я всегда удивляюсь и радуюсь, узнав, что мои нехитрые истории, изданные смелыми издателями, вызывают интерес. А кто-то даже перечитывает их. Четыре книги – «Песня длиной в жизнь», «Хлеб-с-солью-и-пылью», «В городе Белой Вороны» и «Бочка счастья» были награждены вашим вниманием. И мне говорят: «Пиши. Пиши еще».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
В книгу Регины Дериевой вошли произведения, прежде издававшиеся под псевдонимами Василий Скобкин и Малик Джамал Синокрот. Это своеобразное, полное иронии исследование природы человеческой глупости, которое приводит автора к неутешительному выводу: «придурков всюду хватает» — в России, Палестине, Америке или в Швеции, где автор живет.Раньше произведения писательницы печатались только в периодике. Книга «Придурков всюду хватает» — первая книга прозы Дериевой, вышедшая в России. В ней — повести «Записки троянского коня», «Последний свидетель» и другие.
Многоплановый, насыщенный неповторимыми приметами времени и точными характеристиками роман Светланы Шенбрунн «Розы и хризантемы» посвящен первым послевоенным годам. Его герои — обитатели московских коммуналок, люди с разными взглядами, привычками и судьбами, которых объединяют общие беды и надежды. Это история поколения, проведшего детство в эвакуации и вернувшегося в Москву с уже повзрослевшими душами, — поколения, из которого вышли шестидесятники.
В новую книгу Леонида Гиршовича вошли повести, написанные в разные годы. Следуя за прихотливым пером автора, мы оказываемся то в суровой и фантасмагорической советской реальности образца семидесятых годов, то в Израиле среди выехавших из СССР эмигрантов, то в Испании вместе с ополченцами, превращенными в мнимых слепцов, а то в Париже, на Эйфелевой башне, с которой палестинские террористы, прикинувшиеся еврейскими ортодоксами, сбрасывают советских туристок, приехавших из забытого Богом промышленного городка… Гиршович не дает ответа на сложные вопросы, он лишь ставит вопросы перед читателями — в надежде, что каждый найдет свой собственный ответ.Леонид Гиршович (р.
Борис Носик хорошо известен читателям как биограф Ахматовой, Модильяни, Набокова, Швейцера, автор книг о художниках русского авангарда, блестящий переводчик англоязычных писателей, но прежде всего — как прозаик, умный и ироничный, со своим узнаваемым стилем. «Текст» выпускает пятую книгу Бориса Носика, в которую вошли роман и повесть, написанные во Франции, где автор живет уже много лет, а также его стихи. Все эти произведения печатаются впервые.