Руководство джентльмена по пороку и добродетели - [36]
– Не умер бы он.
– Ты, кажется, переоцениваешь мои силы.
– Эпилептические припадки не смертельны, если нет какого-нибудь внешнего фактора. Вот если бы он ударился головой или упал в море…
– Хватит! – прошу я, и Фелисити замолкает.
Я снова запускаю пальцы в волосы. Меня впервые за долгое время разрывает нужда излечить чью-нибудь боль, кроме моей собственной, но эту нужду немного ослабляет понимание, что тут ничем, совершенно ничем не поможешь. Нельзя же вернуть время вспять на два года. Все это время он боролся с болезнью в одиночку, даже семья была против него. Я всегда думал, что мы с Перси вдвоем боремся против всех, а оказывается, я, сам того не зная, давно его предал.
– Как ты поняла, что с ним такое?
– Я не была уверена, – пожимает плечами сестра. – Но предположила.
– А про эту твою школу ты откуда знаешь?
– Школа Бургаве? На самом деле это не школа, а направление научной мысли. Так, читала кое-что.
– Я думал, ты все время читаешь… Что у тебя за книжки такие?
Сестра скрещивает руки на груди и длинно выдыхает через нос.
– Давай договоримся: я кое-что тебе расскажу, но ты не будешь смеяться. И не только сейчас. Если у тебя когда-нибудь потом будет плохое настроение, обещай, что не будешь издеваться надо мной за то, что я сейчас скажу.
– Обещаю, что не буду.
Фелисити еще раз шумно вздыхает, так что ноздри раздуваются.
– Я изучаю медицину.
– Медицину? И давно ты ей интересуешься?
– Всю жизнь.
– Как ты умудряешься ее изучать?
– Читаю. Я уже не первый год снимаю обложки с любовных романов и вклеиваю в них учебники по медицине, чтобы отец не заметил. Он спокойно позволяет мне читать вшивые книжонки Элизы Хейвуд, а вот альманахи по хирургии и анатомии явно бы не одобрил.
Я захожусь хохотом.
– Фели, дерзкая ты девчонка! Это лучшая шалость на свете.
Сестра тоже смеется, и я вдруг вспоминаю, что у нас одинаковые ямочки на щеках. Она редко улыбается, поэтому я и забыл, что они достались от отца не мне одному.
– Я хотела дальше изучать медицину, а меня запихнули в пансион для девушек. Ведь женщин не принимают в университеты. Они учатся в пансионах, а медицина – это для мужчин.
– Только не для меня. Моя судьба – имением управлять.
Я смеюсь, делая вид, что мне совсем не больно об этом шутить, но на лице Фелисити проступает сочувствие.
– Я не знала, что отец с тобой так суров.
– Любой отец суров с сыновьями, наш такой не один.
– Все равно это непросто.
– Но я же еще живой, верно?
– Правда? – Фелисити на секунду касается лбом моего плеча и тут же поднимает голову. – Чего ты улыбаешься?
– Да ничего, – отпираюсь я и вдруг прыскаю от смеха. – Ладно, меня насмешило, что наши почтенные родители вырастили двух совершенно ненормальных детей.
На это Фелисити ухмыляется, а потом тоже принимается смеяться – совершенно не так, как должна смеяться светская дама, но тем приятнее слушать ее смех.
– Двух ненормальных… – повторяет она. – Что же из нашего братца вырастет?
Паскаль зовет нас с Фелисити завтракать: наконец-то сытная еда, которую мы ниоткуда не воровали. Я смакую каждую ложку, хотя, конечно, привык к блюдам, содержащим куда меньше риса и бобов. Едим мы сидя на корточках на палубе, перед чадящей чугунной печью, держа жестяные миски в руках и орудуя вместо приборов ломтями хлеба.
Паскаль рассказывает, что у них бродячая ярмарка. Торговцы грузятся на баржи, плавают взад-вперед по Роне, останавливаются в разных городах и просят у местных торговцев разрешения поставить свои шатры.
Когда в воде мутно-розовыми пятнами отражается рассвет, женщины развешивают по перилам мокрое белье и перепрыгивают с палубы на палубу поболтать с подругами. По берегу носятся дети. Мужчины играют в карты и курят трубки, легкий дымок поднимается от их губ и смешивается с висящим над водой утренним туманом. Они, похоже, полностью самодостаточны, у них эдакое маленькое плавучее царство на морских просторах, и, похоже, они в своем укладе ничего необычного не видят. Быть может, в этом и заключалась подлинная цель моего гран-тура – посмотреть, как живут другие люди, чья жизнь совсем не похожа на мою собственную. Очень странно осознавать, что чужие мне люди могут жить собственной насыщенной жизнью – и наши пути никогда не пересекутся.
Я стараюсь не слишком глазеть, но Фелисити все равно пинает меня.
– Хватит их рассматривать, ты не в музее!
– Но мне интересно!
– Монти, неприлично так пялиться, мы же их гости.
Паскаль двумя пальцами гоняет по краю миски корку хлеба.
– Отнесете немного еды мистеру Ньютону?
– По-моему, его еще рано кормить, – отвечает Фелисити. – Я недавно пробовала, но все тут же выходит обратно.
Паскаль некоторое время задумчиво жует, глядя в сторону каюты, и спрашивает:
– Откуда вы, говорите, приехали?
– Из Англии, – отвечаю я. – У нас гран-тур.
– А мне показалось, вы в бегах.
– Верно, сейчас мы в бегах, но это часть путешествия.
– Мужчины, от которых вы спасались, не ваши провожатые?
– Нет, они напали на нас по пути из Парижа. Мы думаем, они ищут… – Я вопросительно гляжу на Фелисити. Она незаметно пожимает плечами, будто говоря: «Ну попробуй». Я выуживаю из кармана шкатулку и вручаю Паскалю. – Мы думаем, они вот это ищут.
Задолго до встречи с Мстителями юный Локи изо всех сил пытается доказать, что он герой и храбрец, хотя все вокруг неизменно видят в его проделках лишь обман и жестокость. Все, кроме Аморы. Амора учится в Асгарде у могущественной чародейки, и Локи чувствует в ней родственную душу, ведь девушка тоже ценит магию и знания и, возможно, видит в младшем сыне Одина что-то хорошее. Однако, когда по вине Локи и Аморы разрушается один из самых ценных артефактов Асгарда, Амору изгоняют с небес на Землю, где волшебные силы медленно и мучительно покидают юную чародейку.
Это первый из трех романов для подростков от автора бестселлеров New York Times Маккензи Ли, который исследует неиспользованный потенциал и двойственность героизма популярных персонажей во Вселенной Marvel. Задолго до событий, происходивших в «Мстителях», молодой Локи отчаянно пытается доказать окружающим, что он способен на героизм; однако, все, похоже, по-прежнему ждут от него лишь подлых и безнравственных поступков... Все, кроме Аморы. Локи видит в чаровнице Асгарда родственную душу - ту, которая ценит магию и знания и способна рассмотреть в нём лучшие качества. Но когда Локи и Амора становятся причиной разрушения одного из самых ценных владений Асгарда, Амору изгоняют на Землю, где её силы медленно и неотвратимо исчезают.
Читателя, знакомого с прозой Ильи Крупника начала 60-х годов — времени его дебюта, — ждет немалое удивление, столь разительно несхожа его прежняя жестко реалистическая манера с нынешней. Но хотя мир сегодняшнего И. Крупника можно назвать странным, ирреальным, фантастическим, он все равно остается миром современным, узнаваемым, пронизанным болью за человека, любовью и уважением к его духовному существованию, к творческому началу в будничной жизни самых обыкновенных людей.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Один человек с плохой репутацией попросил журналиста Максима Грязина о странном одолжении: использовать в статьях слово «блабериды». Несложная просьба имела последствия и закончилась журналистским расследованием причин высокой смертности в пригородном поселке Филино. Но чем больше копал Грязин, тем больше превращался из следователя в подследственного. Кто такие блабериды? Это не фантастические твари. Это мы с вами.
Популярный глянцевый журнал, о работе в котором мечтают многие американские журналисты. Ну а у сотрудников этого престижного издания профессиональная жизнь складывается нелегко: интриги, дрязги, обиды, рухнувшие надежды… Главный герой романа Захарий Пост, стараясь заполучить выгодное место, доходит до того, что замышляет убийство, а затем доводит до самоубийства своего лучшего друга.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
После смерти своей лучшей подруги Ингрид Кейтлин растеряна и не представляет, как пережить боль утраты. Она отгородилась от родных и друзей и с трудом понимает, как ей возвращаться в школу в новом учебном году. Но однажды Кейтлин находит под своей кроватью тайный дневник Ингрид, в котором та делилась переживаниями и чувствами в борьбе с тяжелой депрессией.
Аристотель – замкнутый подросток, брат которого сидит в тюрьме, а отец до сих пор не может забыть войну. Данте – умный и начитанный парень с отличным чувством юмора и необычным взглядом на мир. Однажды встретившись, Аристотель и Данте понимают, что совсем друг на друга не похожи, однако их общение быстро перерастает в настоящую дружбу. Благодаря этой дружбе они находят ответы на сложные вопросы, которые раньше казались им непостижимыми загадками Вселенной, и наконец осознают, кто они на самом деле.
Вскоре после самоубийства отца шестнадцатилетний Аарон Сото безуспешно пытается вновь обрести счастье. Горе и шрам в виде смайлика на запястье не дают ему забыть о случившемся. Несмотря на поддержку девушки и матери, боль не отпускает. И только благодаря Томасу, новому другу, внутри у Аарона что-то меняется. Однако он быстро понимает, что испытывает к Томасу не просто дружеские чувства. Тогда Аарон решается на крайние меры: он обращается в институт Летео, который специализируется на новой революционной технологии подавления памяти.
Однажды ночью сотрудники Отдела Смерти звонят Матео Торресу и Руфусу Эметерио, чтобы сообщить им плохие новости: сегодня они умрут. Матео и Руфус не знакомы, но оба по разным причинам ищут себе друга, с которым проведут Последний день. К счастью, специально для этого есть приложение «Последний друг», которое помогает им встретиться и вместе прожить целую жизнь за один день. Вдохновляющая и душераздирающая, очаровательная и жуткая, эта книга напоминает о том, что нет жизни без смерти, любви без потери и что даже за один день можно изменить свой мир.