Рукотворное море - [99]
— Этого мало, — небрежно отбрил Бакулев. — Мало этого. К снасти да к наживке ум нужен!
И он прицыкнул через свой щербатый рот. Полковник чуть-чуть смутился. Все-таки у него и звание, и общественное положение, а тут над ним позволяет себе измываться какой-то ничтожный тип!
— Ну, ты, братец, не забывайся! В армии служил? — не найдя ничего лучшего, строго произнес полковник и нахмурился.
— Нашли что вспоминать! В армии были бы вы для меня авторитеты. А сейчас я для вас авторитет, поскольку рыбу удить вы не специалисты. Ну-ка, дай сюда свой хлыст! — неожиданно и беспардонно обратился он к полковнику на «ты».
От возмущения полковник и слова не успел выговорить, как Бакулев забрал из его рук дорогой спиннинг, сбежал к берегу, взвихрил над головой леску с грузиком и сделал великолепный заброс. Только и слышно было, как затрещала катушка, послушно отдавая леску. Полковник едва сделал два неуверенных шага, обомлев от подобной наглости. Но Бакулев уже крутил катушку обратно со свойственной ему беспечностью и самоуверенностью.
— Лесу порвешь! — с запозданием взвизгнул полковник. Он кинулся к Бакулеву за своим драгоценным спиннингом.
— Бросьте вы эти прописи! — спокойно и снисходительно отозвался Бакулев.
Минуты не прошло, как он уже водил на леске здоровенного леща, во всяком случае не меньшего, чем те, которых таскал с моста Петруха-кривой, племянник егеря.
— Давай подсечку! Подсечку давай! — закричал он полковнику. И закончил снисходительно, вытаскивая рыбу: — Вот такие гуси-лебеди!
Дрожащими руками, то ли от гнева, то ли от азарта, полковник принялся снимать добычу с крючка.
— И ловок ты, братец, — стараясь разрядить напряженную обстановку, произнес он.
— Вот потому русский народ и придумал пословицу: дело мастера боится. Про полковников я пословиц не знаю, — с вызовом ответил Бакулев.
И полковник промолчал.
— А он из какого дерева у вас? — имея в виду спиннинг, спросил Витька, чтобы до конца успокоить страсти; при этом, впрочем, он и головы с травы не приподнял.
— Из дерева гофер, как говорится в Библии. Из него прародитель Ной строил ковчег, — вместо полковника ответил Бакулев.
Он достал из кармана зеркальце и оглядел десны с выбитыми зубами.
— Нет, в самом деле? — настаивал Витька, не поднимая головы.
— Господи Иисусе, поведи меня за уси, а я тебя — за бороду. Для чего? Гулять по городу, — снова сказал Бакулев. — Надо же! Не верит.
— Ладно тебе! — сказал Витька, переворачиваясь на живот и жуя травинку.
С тщательностью, которой, пожалуй, от него нельзя было ожидать, Бакулев промыл в бензине детали лодочного мотора, аккуратно протер их чистой тряпицей и вновь собрал.
— И ни одного винтика лишнего, а? — с оттенком игривости спросил полковник, повторяя старинную шутку автолюбителей и подлаживаясь к независимому леснику.
На этот раз Бакулев не одарил полковника своим вниманием.
— Что, гуси-лебеди, перекурили это дело и пошли на великую стройку? — спросил он, подсаживаясь на травку к товарищам и доставая сигареты.
То, что Витька Маныкин поднялся на ноги, зевая и потягиваясь, словно только-только проснулся и еще не очухался ото сна, было вполне обычным. Хоть Витькино любопытство и озорство делали его похожим на толстого, несуразного ребенка-переростка, большую часть жизни он провел в равнодушной созерцательности и смутных мечтах. Но вялость и медлительность Оплетина оставались необъяснимыми. Все же дом строился для него самого. Мужиком он был хозяйственным, рассудительным, предпочитающим говорить только о вещах, имеющих практическое значение. С насмешливой снисходительностью он относился к бесплодной задумчивости Маныкина, со скрытой презрительностью — к крикливой настырности Бакулева. Уж он, Оплетин, должен был чувствовать заинтересованность, чтобы дом поскорей достроили, или нет? Пусть и в самом деле некуда торопиться: до зимы далеко, в основном дом стоит, подведенный под крышу, на обрешетке уложена кровельная плитка, в стенах прорезаны оконные и дверные проемы, в сторонке, прикрытые рубероидом, хранятся доставленные из района оконные рамы и двери. Остановка, в сущности, только за печником. За кладку печи не брался даже Бакулев при всей своей самонадеянности. Печь — вещь ответственная и деликатная. Как бы ни был хорош плотник, печь должен класть специалист печник, его приглашают из дальнего селения чуть ли не за тридевять земель, когда подбирается время сложить в этих местах сразу несколько печей. Так почему же Оплетин не торопится справлять новоселье? Недогадливость наша! Никакой хитрости тут нет: незаконченное строительство — готовая отговорка, ежели, скажем, начальству попадет вожжа под хвост: дескать, люди бездельничают на кордонах. О чем речь, дорогие начальники? Мы дом строим леснику-наблюдателю. А кроме того, опять-таки родной колхоз. Это совсем не плевая вещь — жить в казенном или в собственном доме, пусть он и старый, гнилой, и холодно в нем зимой, и трюхать по семь километров на мотоцикле. Жить в этих новых хоромах, а кому это надо, спрошу я вас?
Поднявшись с берега и принявшись за работу, лесники себя не переутомляли. Они тюкнули по нескольку раз топорами и присели на новый перекур.
В книгу «Фарт» Александра Григорьевича Письменного (1909—1971) включены роман и три повести. Творчество этого писателя выделяется пристальным вниманием к человеку. Будь то металлург из романа «В маленьком городе», конструктор Чупров из остросюжетной повести «Поход к Босфору», солдаты и командиры из повести «Край земли» или мастер канатной дороги и гидролог из повести «Две тысячи метров над уровнем моря» — все они дороги писателю, а значит, и интересны читателям.
В этой книге известного советского прозаика Александра Письменного, скончавшегося четыре года назад, произведения, созданные как в годы первых пятилеток (рассказы «Буровая на море», «На старом заводе», «Повесть о медной руде»), так и в годы Великой Отечественной войны: «Была война», «Ничего особенного не случилось» и др.Книга воспитывает в молодом поколении гордость за дело, совершенное старшим поколением.Автор предисловия писатель Виталий Василевский.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со многими удивительными людьми довелось встречаться протоиерею Валентину Бирюкову — 82-летнему священнику из г. Бердска Новосибирской области. Ему было предсказано чудо воскрешения Клавдии Устюжаниной — за 16 лет до событий, происходивших в г. Барнауле в 60-х годах и всколыхнувших верующую Россию. Он общался с подвижниками, прозорливцами и молитвенниками, мало известными миру, но являющими нерушимую веру в Промысел Божий. Пройдя тяжкие скорби, он подставлял пастырское плечо людям неуверенным, унывающим, немощным в вере.
Книга Николая Сергованцева — научно-художественная биография и одновременно литературоведческое осмысление творчества талантливого писателя-уральца Д. Н. Мамина-Сибиряка. Работая над книгой, автор широко использовал мемуарную литературу дневники переводчика Фидлера, письма Т. Щепкиной-Куперник, воспоминания Е. Н. Пешковой и Н. В. Остроумовой, множество других свидетельств людей, знавших писателя. Автор открывает нам сложную и даже трагичную судьбу этого необыкновенного человека, который при жизни, к сожалению, не дождался достойного признания и оценки.
Книга Н. Трущенко о генеральном секретаре ЦК ВЛКСМ Александре Васильевиче Косареве в 1929–1938 годах, жизнь и работа которого — от начала и до конца — была посвящена Ленинскому комсомолу. Выдвинутый временем в эпицентр событий огромного политического звучания, мощной духовной силы, Косарев был одним из активнейших борцов — первопроходцев социалистического созидания тридцатых годов. Книга основана на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.