Руины стреляют в упор - [31]

— Это я понимаю.

— Завтра же пойдешь к одной молодой женщине. Ее зовут Лидой, кличка — Девочка.

Славка дал ему адрес Лиды Девочко.

— Прежде я познакомлю тебя с одним хлопцем. Жаном его зовут. Хороший хлопец — смелый, решительный, веселый. Вам придется с ним часто встречаться. Он и поведет тебя к Лиде. У нее еще одна подружка есть. Вчетвером вы должны разбросать листовки. Вечером пойдете в кино, там часть оставите, а что успеете — на стены прилепите. Одним словом, листовки нужно донести до читателей, а как это лучше сделать — сами смотрите.

— Вот это другое дело, не то что среди мерзавцев отираться.

— И то нужно, и другое. С тобой смелее распространять листовки: кто подумает на полицая!

С той поры Сергей Благоразумов подружился с Жаном и стал постоянным гостем Лиды Девочко. Все, что делалось в шуцполиции, было известно подпольщикам.

В середине января 1942 года Сережа, взволнованный, встревоженный, разыскал Жана.

— Надо что-то делать! — выпалил он. — Фашисты готовят карательную экспедицию в лес к деревне Клинок, Червенского района. Говорят, что там расположились партизаны. Решили окружить их и уничтожить.

— Откуда узнал?

— Слыхал, как фашистский офицер, говорил начальнику полиции. Приказал подобрать группу самых надежных полицаев. Их также включат в карательный отряд.

— Ты уверен, что это не провокация, что каратели действительно собираются в поход?

— Уверен. Фашистскому офицеру нет смысла давать ложные приказы. Полицаи уже готовятся в поход.

— Ну хорошо, что-нибудь придумаем. Надя Голубовская только что пришла оттуда. Ей следовало бы отдохнуть, но придется послать назад...

— Пусть торопится. Пока они соберутся, она успеет предупредить.

По извилистой подпольной цепочке весть о том, что фашисты собрались уничтожить 208-й партизанский отряд, долетела до командования отряда. Партизаны быстро подготовили удар по врагу. Детально был разработан план операции, расставлены люди, каждый знал свою задачу.

Карательный отряд фашистов был разгромлен. Партизаны не понесли потерь.

А Сережа продолжал служить в полиции. Много раз он порывался уйти оттуда, но Славка приказывал:

— Держись!

И он держался еще долго, до июня 1942 года. Глаза и уши подпольщиков неустанно следили за врагом в самом гнезде шуцполиции.

Из тех, кто стоял в толпе возле Червенского рынка, мало кто видел членов горкома. Но каждый знал, что он выполняет распоряжение подпольной организации. Это по ее решению они покидали город. Для маскировки пришли сюда будто на работу — с лопатами, с кирками в руках. Одеты были в теплые ватники и такие же ватные штаны, в сапоги или валенки, на головах были шапки-ушанки. В толпе стояли и две женщины с лопатами. Вскоре подъехала грузовая автомашина. Мужчины побросали в кузов лопаты, кирки, помогли сесть женщинам, потом забрались сами.

— Все сели? — высунувшись из кабины, громко спросил шофер. — Пусть кто-нибудь пересчитает, а то, не дай бог, не хватит одного, что я скажу хозяину?

Кто-то начал пересчитывать. Возле самого грузовика промчалась легковая автомашина. В ней сидел длинный, надутый фашистский офицер с гестаповскими знаками отличия. Он презрительно глянул на тех, кто сидел в кузове, и отвернулся.

Василь Соколов, который пристроился возле самой кабины, хитро поглядел ему вслед, потом подмигнул Бочарову и Бывалому:

— Знал бы герр офицер...

— Хватит тебе... — оборвал его Бочаров. — Шутки сейчас некстати.

— Да что ты... Я со всем почтением к пану офицеру...

— То-то же! Начальство уважать надо! — назидательно заметил Бывалый и сам весело захохотал. Засмеялись и остальные. И как же не засмеяться, если все идет, как задумано. Даже гестаповский офицер и тот ничего не заподозрил. Значит, можно надеяться на успех.

— Ну, как там у вас, все? — снова спросил шофер.

— Все, чужих нет, своих не забыли, — весело отозвался Соколов. — Погоняй, Кирила, если бегает кобыла...

Машина рванула с места и помчалась в сторону Червеня. Пассажиры прятались от холодного, пронизывающего встречного ветра, который проникал даже сквозь толстые ватники.

Пропуском на выезд из города были лопаты, кирки, носилки. Пассажиры держали их высоко над кузовом: мол, ничего подозрительного здесь нет.

На окраине Минска полицейские остановили машину, но, увидя рабочие инструменты, крикнули:

— Поезжайте!

Шофер прибавил газу. На ухабах пассажиров высоко подбрасывало, но они терпеливо мирились с этим. Каждому хотелось как можно скорей отъехать от города. По обеим сторонам дороги мелькали белые березы, стройные сосны, зябкие осины. Проехали километров тридцать. В лесу машина остановилась. Из густого кустарника на дорогу вышел худой высокий бородатый человек. Он обменялся с шофером паролем.

— Ну, товарищи, слезайте, — сказал шофер пассажирам. — Дальше — пешком, а мне нужно возвращаться. Вот этот человек поведет вас. Будьте здоровы, всего вам наилучшего! Бейте крепче фашистских гадов, а мы вам будем помогать.

Бочаров, Соколов, Бывалый, Иванов, Кудинов и другие пошли лесом за проводником. Шли молча, след в след. Деревья угрюмо молчали. Только изредка с пригнутых еловых веток мягко падали большие хлопья снега.