Рубежи - [59]

Федор упал на землю, уткнулся лицом в сырую траву и, кусая губы, глухо застонал.

6

Командир полка Губин летал часто и много. Кто-то из руководителей штаба писал приказы о нецелесообразности принимать участие в вылетах командиру полка, когда в полет идут эскадрильи, а не полк в целом. Губин оставался прежним. Он знал, что прямые командиры не могут осудить его за это, хотя бы потому, что его полеты не были неоправданным риском: они учили молодых воевать, а ему давали возможность ближе узнать людей в воздухе, в бою. Да и сам он не мыслил себе жизни без полетов.

Вот и сейчас он поведет не полк, а звено на «свободную охоту». С ним трое испытанных летчиков: Астахов, Корнеев и Абашидзе. Хорошо слетанные две пары будут готовы к бою в любой обстановке.

Кто из опытных летчиков не мечтает о таких полетах! Нет заданной высоты, нет заданного маршрута, молчит и пункт наведения. Воздух чист. Над передовыми позициями тает дым, и земля проглядывает осторожно, нерешительно… В эти часы армейские части обеих сторон сжимают кулак для нового удара: скрытно меняют позиции войска, подтягивается техника, подвозятся боеприпасы. На аэродромах к широким крыльям подвешиваются бомбы. Самолеты-разведчики рыскают в небе, оценивая обстановку. «Свободная охота!» Смотри, выискивай. Если не нашел, продолжай искать, и когда увидел — бей. Самолеты ли в воздухе, или танки на земле, составы с боеприпасами, или замаскированные войска. Налетай внезапно и так же внезапно исчезай. Летчики сами придумали этот новый тактический прием. Враг боится летчиков «свободной охоты». Это — смелые, решительные люди. Они улетают в глубокий тыл врага, прочесывают аэродромы, разведывают коммуникации и, когда надо, дерутся не на жизнь, а на смерть. Их трудно обнаружить, трудно уничтожить. Это — полет с неограниченным полем действий. Сведения, полученные наземным командованием от летчиков «свободной охоты», часто обеспечивают победу в более короткие сроки и с меньшим числом жертв. Давно летая с Губиным, полюбил Астахов эти смелые полеты маленькими группами. Первое время его пугала неизвестность: куда летим, кого встретим… Сколько бы ни было врага в воздухе, летчики не уклонялись от боя, — наоборот, навязывали бой и этим срывали замыслы противника. Это было важно. Теперь Астахов гордился тем, что он в числе летчиков, способных на такие полеты. Он привык к ним, желал их.

На этот раз Губин ставил перед собой особую задачу. Несколько дней назад в небе появились немецкие реактивные истребители. Их видели летчики соседних полков. И не только видели, но и сбивали.

Губину очень хотелось самому вогнать очередь снарядов в эту «немецкую новинку» и посмотреть, как она горит.

С легким волнением, которое летчик всегда испытывает перед полетом, Губин размышляет над предстоящей операцией. Его ведомые поспешно выкатывают самолеты из укрытий.

— Астахов… Корнеев… Абашидзе… быстро ко мне!

Губин поздоровался с летчиками, проверил карты, уложенные в планшеты, и коротко дал последние указания:

— Может случиться, что работать придется не звеном, а парами. Командую по радио. Ты, батя, своей парой будь готов, как пионер, прикрыть меня в бою. Не теряй высоты, — обратился он к Абашидзе.

Тот молча кивнул головой.

— Ну что же, поехали?

— Поехали, товарищ командир!

— По самолетам!

Четверка восходящей спиралью набирая высоту, скрылась в светлой, слегка задымленной дали. Всматриваясь в бескрайнюю пустоту чужого неба, Астахов представил на минуту свою четверку, затерявшуюся на высоте семи тысяч метров, в мертвом пространстве, и ему не верилось, что где-то рядом может появиться противник и начнется головокружительная карусель с ревом моторов и с треском пулеметных очередей.

Далеко внизу виднелась земля, которая казалась отдельным миром, не связанным с голубым простором.

Астахов вспомнил слова Губина: «Несмотря на то, что у летчика нет глаз на затылке, он должен видеть все, что делается позади. Глаза должны быть всюду».

Он давно приучил себя не только видеть, но и чувствовать врага. Численно превосходящий противник не страшен, если его своевременно увидеть и первым атаковать. Такое правило давно известно Астахову. Он готов сейчас заметить любую точку на горизонте. Самолеты кажутся неподвижными в спокойном утреннем воздухе.

Астахов взглянул на карту: они над расположением противника в районе ПВО Берлина. Воздух по-прежнему чист. На такую высоту немецкие истребители залетают редко, а теперь, когда фронт продвинулся к окрестностям Берлина, немецкие бомбардировщики последними отборными силами пытаются бомбить наступающие советские части, почти перестав летать по тылам. Такая тактика не допускает больших высот. Да и тактика ли это?

Астахов услышал команду по радио: «снижаемся», и вздохнул с облегчением — эта тишина кругом становилась томительной. На высоте трех тысяч метров они взяли обратный курс, чтобы не попасть в зону зенитного огня, и через несколько минут полета Астахов вдруг увидел приближающийся на пересекающих курсах незнакомый, причудливой формы самолет.

Он знал конструкции всех немецких самолетов, но то, что он увидел сейчас, было совсем непонятным. Напряженно всматриваясь в тяжелую неуклюжую машину, Астахов одновременно следил за действиями командира, идущего наперехват.