Рубеж - [5]
- Ну что ж мы стоим, пошли к нашим! - сказал Григорий и потащил Фёдора за собой. Они приблизились к зданию Верховного Совета. За сквером у самой стены в тени деревьев стояли люди. Их было около двухсот, большая часть была в военной форме, но и у остальных чувствовалась выправка. Это были офицеры. Григорий подвёл своего друга к командиру.
- Вот, товарищ подполковник, друга встретил. Вместе служили. Я за него ручаюсь! Наш человек!
- Тоже стройбатовец? - спросил подполковник.
- Так точно!
- Ну тогда в первое отделение первого взвода.
- Есть!
- Здесь что, одни офицеры? - спросил Фёдор после того, как они отошли от подполковника.
- Угу, двести человек, и все кадровые. Я здесь единственный сержант, а ты рядовой.
- Ну, спасибо. А что это за организация?
Григорий хотел что-то сказать, но в этот момент прозвучала команда: "Рота, строиться!" Будто натянули невидимую струну, толпа людей тут же пришла в движение, и через мгновение она превратилась в боевую роту, разбитую на взводы, на отделения, во главе с командирами.
- Становись!.. Равняйсь!.. - И двести с лишним человек повернули головы направо.
- Смирно!.. Налево! - И двести с лишним человек, как единое целое, повернулись налево.
- Левое плечо вперёд, шагом...арш! - И рота двинулась вперёд, не спеша, походным шагом, выдерживая равнение в шеренгах. Она выходила из темноты на освещённую площадь, подобно могучему, сильному зверю.
Посреди площади стоял Джон Смит и продолжал врать в телекамеру. Правее от него в руках пожилого демонстранта развевался андреевский флаг. Подполковник бросил взгляд на старика, потом на андреевский стяг и скомандовал:
- Рота! - Двести тридцать пар ног поднялись, одновременно оттянув носок, и ударили об асфальт, как поступь одного человека, и земля запела под ногами. Рота перешла на строевой шаг. - Смирно!.. Равнение направо! крикнул ротный, взяв руку под козырёк.
Отмашка рук прекратилась, руки плотно прижались к бёдрам, и офицеры сомкнули ряды, образовав чёткие прямоугольники взводов, повернув головы направо. Как и много лет назад, Фёдор снова почувствовал себя воином Советской Армии. Слева от него, сомкнувшись с ним плечом к плечу, шел полковник погранвойск, справа, тоже сомнув плечо, чеканил шаг морской офицер, и Фёдор вдруг отчётливо ощутил могучую силу, которая исходила от этих людей - это был дух войска.
За годы службы в армии он множество раз ходил в строю, но такого никогда ещё не испытывал. Он ясно понял, что всю эту роту можно уничтожить, можно перебить, но победить этих людей и заставить их бежать в панике, бросая оружие, невозможно. Просто не существует в мире и во вселенной такой силы. Это шло не просто воинское подразделение, это шёл цвет Советской Армии, её лучшие воины, наследники русской славы. Чеканя шаг, взвод за взводом, они шли, отдавая честь андреевскому стягу и пожилому знаменосцу, и над ротой парил русский дух. А чуть в стороне стол мистер Джон Смит с бледным, перекошенным от страха лицом, с широко раскрытыми в ужасе глазами. Рота пересекла площадь, развернулась у спортзала, затем перестроилась в колонну по одному и скрылась в нём. Мистер Джон Смит наконец пришёл в себя от пережитого потрясения, схватил микрофон и ещё пуще прежнего стал врать о русском национализме, о русском фашизме и о том, что русский шовинизм угрожает мировой человеческой цивилизации с её общечеловеческими ценностями и новым мировым порядком с Соединёнными Штатами во главе
Глава четвёртая
В спортзале ярко горел свет. Офицеры сидели и лежали на матах. Рядом с Фёдором стоял морской офицер с погонами капитан-лейтенанта и рассказывал, как он ушёл с флота. Офицер был не русский, он принадлежал к одному из кавказских народов, и было ему не более тридцати лет. Звали его Ахмет. Ахмет говорил с жаром, иногда начиная размахивать руками.
- Так вот, вызывают меня в штаб дивизии и говорят: "Вы должны присягнуть на верность Украине!" Ну, тут я им сказал всё, что я о них думаю. Возвращаюсь на лодку, а там уже и приказ готов о моём списании на берег. Воин дважды не присягает, у него одна Родина, и жизнь за неё в бою он может отдать только один раз. Не два, не три, а один и только один раз он даёт ей клятву на верность. Один раз говорят воины, один раз говорят цари, и только женщины говорят много раз!
- Извини за нескромный вопрос, но кто ты по национальности? - спросил Фёдор.
- Даргинец. Это в Дагестане народность такая есть.
- Может, пойдём, покурим, воины? - предложил парень с лейтенантскими погонами. Парень был одет в камуфляжную форму, было ему около двадцати пяти лет, и звали его Паша.
Они вышли на улицу и встали у спортзала. Напротив них, у походного алтаря, стоял батюшка. Он уже закончил службу и теперь, собрав вокруг себя толпу, беседовал с людьми.
- Необходимо покаяться, - говорил батюшка. - Только через всеобщее покаяние возродится Россия. Отвернулись мы от Бога, от православия, и Господь нас наказал: послал нам семьдесят лет большевистского рабства. Сейчас надо опять вернуться к Богу и покаяться. Убийцу нельзя убить!
- Всё-таки какую чушь он там несёт! - сказал Павел, затягиваясь сигаретой. - Сколько можно каяться, пришло время драться, а не каяться!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.